- Слышишь, Варвара Петровна выражает свое восхищение твоим выступлением!
- Иначе и быть не могло! Но я все же предпочитаю выслушать ее мнение отдельно! - отпарировал Жахов и, взяв под руку Варвару Петровну, направился с нею в глубину парка.
Начали рассеиваться по аллеям и остальные гости.
Присоединившись к группе старших ученых, Елена Николаевна пошла рядом с Абэком.
Они долго гуляли по аллеям, заполненным оживленной толпой, прежде чем незаметно отделились ото всех, свернув в одну из мало посещаемых аллей. Они остановились только тогда, когда заметили, что остались совершенно одни.
- Я узнала, что вы защищали в горкоме мою кандидатуру. Я остаюсь на «Октябриде»… Спасибо, Абэк Давидович!
- Не стоит благодарности, Елена Николаевна. Вы совершенно необходимы для успеха экспедиции.
- Но отец мой был иного мнения…
- Я знаю. Но Николай Львович был слишком суров…
- Суров - по отношению ко мне?! - улыбнулась Елена.
- Да, и одновременно по отношению ко мне… - также улыбнувшись, докончил свою мысль Абэк.
- Не понимаю вас, Абэк Давидович! - вспыхнула Елена.
- Но это же очень просто. Неужели ваше отсутствие могло бы остаться незамеченным на «Октябриде» как для всех вообще, так и… - Абэк не докончил фразы.
- Как для всех, так и…
- Так и в особенности для меня! - договорил молодой конструктор, как бы сбрасывая с плеч давно тяготившую их тяжесть.
Абэк и Елена обменялись долгим взглядом.
- Присядем? - предложил Абэк.
- Да, - тихо прошептала Елена.
Они присели на сталолитовую скамью под могучим акклиматизировавшимся на Севере кавказским дубом, в стороне от главной аллеи.
- Дуб-путешественник, переселенец с юга на север… - задумчиво произнесла Елена, поднимая глаза вверх.
- Да, мы сидим под кавказским дубом…
- Переходят с места на место, из страны - в страну… - тем же тоном, серьезным и задумчивым, словно забыв о присутствии Абэка, продолжала Елена. - Да, деревья путешествуют так же, как и люди.
- Приспосабливаются, - дополнил Абэк.
- Им требуется лишь почва и источник света, - кивнула головой Елена. - Для развития растительности в Октябре у нас есть основная предпосылка - искусственный дневной свет, обусловленный радиоволнами. Вот взгляните хотя бы на этот дуб, под которым мы сидим. Всего лишь два года тому назад мы привезли его сюда тоненьким, совершенно юным деревцом. А теперь взгляните-ка на этого исполина!.. Этапы двадцати лет жизни он прошел всего лишь за два года. И чередование дня и ночи, оказывается, отнюдь не было необходимо для процесса его развития.
Елена неожиданно умолкла, затем обратилась к Абэку:
- Не наскучила ли я вам? Ведь все это, вероятно, давно уже известно вам.
- Нет, Елена, говорите, - ведь я совершеннейший профан в ботанике. Если только вам не жаль терять время на меня.
- Нет, Абэк, вас в самом деле интересует моя специальность? - радостно удивилась Елена.
- Ну да. Я ведь твердо убежден, Елена, что вы, с помощью вашей специальности, сумеете сделать еще краше мои мечты, сумеете окрасить их в еще более яркие цвета! Вы сумеете наполнить их светом, воздухом, теплом… Говорите же, Елена!
Елена почувствовала, что дрожит всем телом. «Он сегодня объяснится со мной, - мелькнуло у нее в голове. - Но нет, нет! Это только кажется мне…» Елене вдруг захотелось остаться одной, подумать - правильно ли ее предчувствие?
И она попробовала отделаться шуткой.
- Но вы упускаете из виду, Абэк Давидович, что для полного развития растения необходим и холод! - со смехом заметила она.
- Нет, серьезно? - улыбнулся Абэк.
- Вполне серьезно! - подтвердила Елена, стараясь взять себя в руки. - Да, да, холод необходим. И тут немалую роль играет также и место, где развиваются растения - в земле или вне земли. Проходит время, и одна потребность сменяется другой, один комплекс условий изживает себя, меняются требования к среде и т. д. Помимо питания и тепла, требуется также солнце, распространяемый с помощью неоновой волны свет или электричество. Но все это - в определенное время и в определенной степени. Пройдут еще годы - и свет перестанет играть свою нынешнюю роль. Жизнь выдвинет новые требования, без удовлетворения которых мы уже не получим никаких плодов.
- Да, верно… но таков и человек! - задумчиво подтвердил Абэк, когда Елена умолкла.
- Нет, нет. Я говорила лишь о растительном мире! Хотя, может быть, таковы и условия жизни человека… Я, признаться, не задумывалась над этим.
- Мне кажется, что и там обстоит так же.
- Возможно… Не знаю…
И Елена, вдруг умолкнув, встала со скамейки и приложила руку к груди, на которой был прикреплен маленький медвежонок с факелом в лапках. Затем она сделала несколько шагов в сторону главной аллеи, даже позабыв извиниться перед Абэком.
Абэк молча следил за нею. Елена стояла посередине аллеи и говорила сама с собой… Да, сама с собой, потому что рядом с нею никого не было! Абэк встал со скамьи лишь тогда, когда Елена, радостная и оживленная, уже возвращалась к нему.
- Ну пойдем, Абэк Давидович! Нас, вероятно, уже ищут. Засиделись мы с вами здесь.
И впервые за все время их знакомства она смело взяла Абэка под руку.
- Елена, что это было с вами? - серьезно спросил Абэк.
- Ничего! - ответила Елена.
- Вы… кажется… только что говорили с кем-то?
- Что это, допрос? - упрекнула его Елена, но тотчас же, лукаво взглянув на него, шепнула:
- Ну да, я говорила… с моими растениями!
Абэку не понравился ее уклончивый ответ, но он не решился настаивать.
Они вошли в зал гостиницы, где уже кружились пары под звуки чудесной музыки.
Через мгновение они также закружились в вихре вальса. Стоявший в углу зала, в группе своих друзей, Николай Аспинедов счастливыми глазами следил за дочерью.
ДЕНЬ ПРИКЛЮЧЕНИЙ
В числе приветственных посланий, которые радиостанция Октября принимала со всех концов Родины, было и письмо Абэку Аденцу от его дяди, проживающего в Армении.
Письмо было длинное, озвученное на киноленту.
Уединившись в своем номере в гостинице «Метеор», Абэк прослушал письмо. Звукофон совершенно не искажал голоса. Абэку чудилось, что старый дядя Лео говорит с ним, находясь тут же рядом, чуть ли не в самом номере.
Старик поздравлял с победой, одержанной над врагами мира, созданием и удачным пуском «Октябрида». Он выражал уверенность в том, что именно советским людям суждено быть колумбами будущих межпланетных путешествий. С восхищением описывая «чудесный Ереван», он выражал сожаление по поводу того, что гибель брата и болезнь помешали его дальнейшей научной деятельности и просил передать горячий привет товарищам и друзьям, в первую очередь Николаю Аспинедову.
«В Армении, дорогой Абэк, я чувствую себя довольно хорошо, - сообщал он в своем письме, - хотя тут все на каждом шагу заставляет вспоминать о пропавшем брате - моем дорогом Давиде… И лишь радостные вести о твоих успехах несколько смягчают мое горе.
Если бы ты знал, дорогой племянник, как изменилась наша Армения! Как прекрасен Ереван со своими новыми высокими домами, выстроенными из розового туфа, базальта, гранита и разноцветного мрамора, точно напоенного солнцем!..»
Письмо было очень сердечным, хотя и немного бессвязным, выдававшим душевное волнение старика, и естественно, оно вызвало бесчисленные воспоминания в душе Абэка. Он вспомнил детство свое, проведенное в пригороде Еревана - Норке. И казалось, будто было это только вчера…
«Да, Абэк Давидович, немало пришлось пережить и вам, немало…» - обращаясь к самому себе, пробормотал он, вставая с места. Перед ним встал образ Николая Аспинедова, которому дядя просил передать привет, он вспомнил и Елену, с которой несколько лет назад вновь встретился в Москве. Как она изменилась после той последней встречи! Вот уже прошло больше недели, как он здесь, в Октябре, а Елена так и не нашла нужным встретиться с ним наедине. Ясно, что она избегает этой встречи. И как странно вела она себя вчера в саду… Она же явно стремилась внушить окружающим мысль, что близка с ним… Но почему это она делала? Зачем? Неужели он заблуждается, и Николай Львович прав? Она равнодушна к нему?