Калеб вышел из машины, подавив зевок.
— Это хороший план, Двойка. — Он взглянул на ясное небо. — Еще несколько часов, и можно будет заночевать у пруда.
— Я бы не стал планировать вечеринку слишком рано. — Сэм прислонился к машине. — Некоторые из нас принимают обезболивающие, Калеб, и у Мака могут быть другие планы.
Калеб и Дин обменялись взглядами.
— Разбор полетов. — Одновременно сказали они.
— Звучит неплохо. — Дин почувствовал, как у него скрутило живот. — Думаю, рано или поздно нам придется столкнуться с этим.
— У тебя такой вид, будто ты собираешься предстать перед расстрельной командой, Дина. — Калеб ударил друга в бок, когда тот проходил мимо. — Папины лекции скучны, но редко причиняют боль.
Дин посмотрел поверх машины на брата.
— Надеюсь на это.
Их встретил запах пиццы, а не типичной еды, которую они ожидали увидеть на ферме. Еще более удивительным было то, что Макленд и Бобби расположились в гостиной, открыли бутылки с пивом Джима и смотрели по телевизору бейсбол. Дин прислонился к дверному проему, изучая двух мужчин.
— Что, черт возьми, здесь происходит?
Сингер, положив ноги на кофейный столик, с тарелкой пиццы на животе, отвел взгляд
от телевизора.
— Ужин, гений. А на что это, по-твоему, похоже?
Ученый поднял кусок пиццы в знак приветствия. У доктора на голове была бейсболка развернутая задом наперед, и он был совсем не похож на себя.
— Осталось две пиццы. Присоединяйтесь к нам.
Калеб встал рядом Дином, рассматривая отца.
— Кристо.
Макленд проигнорировал намек на то, что ведет себя необычно.
— Как хотите.
Сэм протиснулся между Калебом и братом, похромав к предложенной еде. Он схватил четыре куска пиццы, две бутылки пива и занял кресло у телевизора. Харпер Ли приподнялся с подушки, чтобы присоединиться к младшему Винчестеру.
Бобби указал на Сэма, который уже съел половину куска пиццы.
— Сразу видно, что мальчишке приходилось драться с вами за еду большую часть его жизни.
Дин и Калеб посмотрели на Макленда, который громко рассмеялся.
— Помнишь тот год в День Благодарения, когда Джим с гордостью собирался продемонстрировать свою сочную индейку, и обнаружил пропажу двух ножек?
Бобби фыркнул.
— Проповедник чуть не взорвался.
Дин оттолкнулся от стены и вошел в комнату.
— Он винил во всем меня.
— И не зря, — сказал Калеб, наконец, присоединившись к остальным. — Это ты съел половину яблочного пирога.
— Ты меня к этому подговорил, и если я правильно помню, ты тоже его ел. — Дин схватил одну из коробок, прежде чем Калеб успел дотянуться до нее, и выбрал место на полу у камина. — Но я не трогал индейку.
— Это все Сэмми. — Ривз схватил два куска пиццы из последней коробки и уселся на другой конец дивана рядом с отцом. — Коротышка всегда придумывал хитроумные планы.
Дин усмехнулся, наблюдая, как Сэм нахмурился.
— Это был единственный способ обойти вас двоих. Я не виноват, что твоя жадность заставила меня проявить изобретательность.
Макленд рассмеялся.
— Если я правильно помню, Аттикус Финч был единственным, кто наслаждался ножкой в тот день Благодарения.
— Джим поймал Сэма, когда он пытался стащить мешок с конфетами. — Калеб открыл пиво, не обращая внимания на неодобрительный взгляд отца. — Это был единственный раз, когда я видел, как пастор потерял самообладание с Сэмми.
Бобби закатил глаза и почесал бороду.
— И, под потерял самообладание, ты имеешь в виду, что в тот вечер он не дал малышу лишнюю порцию десерта. Это было так жестоко с его стороны.
Дин прислонился к каминной полке, ухмыляясь, когда Калеб защищал их честь, начав перечислять многочисленные наказания, ни одно из которых не подтвердило его точку зрения, а все больше увеличивало злорадство Бобби. Следующие два часа прошли быстро, пока они пересказывали истории о Джиме, его терпимости к выходкам мальчиков и сверхъестественной способности приглаживать взъерошенные перья Джона Винчестера.
Дин наслаждался воспоминаниями, неожиданной передышкой от реальности. Словно в комнате с ними находились отец и Джим, Аттикус и Скаут. Хотя бы на мгновение, он почувствовал, что его семья снова вместе, а его проблемы были далеко. Мир, в котором Дин не жил за счет других, а Гидеон Лейн так и не умер. Он не был уверен, что привело к заявлению Макленда, не обращал достаточно пристального внимания, но это быстро остановило легкомыслие. Временное убежище Дина рухнуло под хриплым признанием доктора.
— Я никогда не понимал, что значит быть генералом. Должен сказать, я предпочитаю заместителя.
Бобби покрутил в руках бутылку пива.
— Ты молодец, Мак. Джим гордился бы тем, как ты обо всем позаботился с семьей Гидеона.
Дин с трудом сглотнул, наблюдая, как Макленд трет глаза полные слез.
— Ты видел выражение лица его отца? С таким же успехом я мог бы вручить ему сложенный флаг.
— Он умер героем, — сказал Калеб. — Я знаю, что сейчас для них это, наверное, ничего не значит, но когда война закончится, это принесет им утешение.
— Или нет, — возразил Дин. Он был не в настроении выслушивать речь Дэмиена «добрая воля». В данный момент жалость к себе была уместна. — Особенно когда они поймут, что все было напрасно.
Калеб наклонился вперед, прижав руку к ребрам.
— Как это может быть напрасно? Он спас тебя, а значит спас Братство. Его жертва была ради…
— Не смей говорить ради высшего брага, Дэмиен. — Дин встал. — Если ты это сделаешь, я надеру тебе задницу, не смотря на то, что ты ранен.
— Давай, попробуй. — Ривз тоже поднялся. — Но я не собираюсь сбрасывать со счетов то, что он сделал. Я благодарен за его жертву… больше, чем могу выразить.
Гнев в душе Дина сменил горе.
— Как ты был благодарен за жертву отца?
На мгновение Калеб выглядел ошеломленным тем, что Дин использовал слова из личного разговора против него, но вспыльчивость быстро заменила боль.
— Я понял, что сделал Джон. Я чертовски злился, на него, за такой выбор, но не стану лгать и говорить, что не сделал бы того же на его месте.
Дин шагнул вперед, краем глаза замети, как Сэм поднимается с кресла, чтобы вмешаться в случае необходимости. Макленд и Бобби тоже встали. Дин чувствовал пульсирующее напряжение, зная, что ситуация будет обостряться, но не мог найти способ остановить это.
— Как ты сделал выбор, чтобы оттолкнуть меня с дороги в пещере? Ты утонул из-за твоих усилий.
Калеб провел рукой по волосам.
— Черт побери, Двойка. Это моя гребаная работа.
— Это не имеет никакого отношения к твоей работе. — Дин придвинулся ближе. —
Признай это.
— Ты прав. — Калеб ткнул его пальцем в грудь. — Я бы сделал это, будь я Рыцарем или нет, независимо от того, суждено ли тебе быть Стражем или пехотинцем. Подай на меня в суд. Я сделал это ради тебя, все просто и ясно. Я не мог позволить тебе умереть. Ты это хотел услышать?
— Да, — тихо сказал Дин. Это было именно то, что он хотел услышать, что ему нужно было услышать.
— Почему? — Калеб вскинул руки. — Какое, черт возьми, имеет значение, сделал я это ради Стража или ради тебя? Это одно и тоже.
Дин почувствовал, как его сердце колотится в груди, мог бы поклясться, что комната, сжалась вокруг них.
— Я не буду Стражем, Калеб. Этого не будет, чувак.
— Ты опять за свое? — воскликнул Калеб. Он вцепился в куртку Дина и слегка встряхнул его. — Что, черт возьми, нужно сделать, чтобы это пробилось в твой толстый череп? Ты чертов Страж, Дин. Смирись уже с самоуничижительным дерьмом и живи дальше.
Дин встретился с ним взглядом, чувствуя, как щиплет глаза от слез.
— Я заключил сделку.
Слова, казалось, не воспринимались, а может, просто не имели смысла для Калеба. Дин ждал момента осознания, и увидел недоумение в золотом взгляде друга.
— При чем тут это, черт возьми?