**********
А в это же время, вдалеке от шумного Иерусалима, на берегу моря, в Кесарии, в своем дворце наслаждался утренним, свежим воздухом Пилат. Тот самый Пилат, который еще недавно уступил иудейским первосвященникам Иисуса. Теперь его досаждало. Его авторитет утрачено, его эгоизм задето. Это плевок всему Риму — римлянин пошел на уступки варварам. Такого он себе не мог простить. Он думал, как бы это отомстить Каиафе за это. Но ничего не мог придумать.
Но вот узнав, что Иисус воскрес, Пилат был этим доволен. И не потому, что желал все вернуть назад или изменить. Совсем нет. А только потому, что мог хоть этим вколоть Анне вместе с Каиафой и открыто обвинить их в чем угодно. Хотя бы в том, что они не умеют вести дела в провинции.
«Жрецы, которые убили своего бога — ухмыльнулся Пилат — Ну вот, сейчас посмотрим, что они на это скажут. И если это, правда, и Иисус действительно живой, то он и есть истинный бог. А первосвященник только жалкий слизняк, которого я легко уничтожу. Впрочем, даже если это все только слухи, все равно это дает мне право поиздеваться с них вдоволь».
Пилат ненавидел их всех, и жрецов и их культы. И даже весь этот народ. Их всегда что-то не устраивало. Эта провинция была сама небезопасна во всей империи. Скоро он поймет, что эта встреча была для него судьбоносна. Но это потом. А сейчас, он все еще прокуратор этой всеми забытой провинции.
Его покой нарушил Тавритий, который пришел, судя по всему, с не очень-то хорошими новостями. Этот Тавритий был также как и Пилат конником. Но он еще бил хорошим другом Пилата. Вместе они прошли не одну кампанию. И вот теперь волей судьбы тянули бремя администрирования здесь.
— Ну и что теперь? — обратился к нему Пилат — Я знаю. Что если ты приходишь так рано, значить, где-то что-то случилось.
— Пока нет. Но ты угадал. Доходят слухи о воскрешении распятого нами мужчины из Назарета.
— И что? — ухмыльнулся прокуратор — И ты в это веришь?
— Нет, но думаю, что в этом что-то есть.
— Да — начал иронизировать Пилат — Конечно есть. А как же. Вот смотри, Тавритий, ты помнишь, чтобы кто-то из умерших смог возвратится назад? И я нет!
— Ты меня не так понял. Слухи о воскрешении могут быть призывом к бунту. Это может быть началом большой войны. Понимаешь о чем я!? Вот почему я так боюсь этого слова — «воскрешение»!
— Ну и пусть. Главное надо придумать, чтобы во всем этом обвинить Каиафу и его сторонников!
— Понимаю. Но это будет нелегко.
**********
Каждый из них воспринимал Иисуса по-своему. Каждый видел его со своей стороны. Кто-то искал в нем корысти, кто-то хотел политических интриг, кто-то боялся утратить свое кресло. И лишь не многие во что-то верили. Верили во что-то новое. То, что изменяло все доселе бывшее. То, что изменяло полностью всю, до сего времени принятую, систему мышления. Что- то такое, что горело в нутрии его самого. То, чем было наполнено его сердце. И каждый из них, говорил то чем он, на самом деле жил. Ту правду, которую считал для себя единственной правильной и неоспоримой. Но все они ошибались.
Кого-то погубила жадность. Кому-то амбиции не дали возможности иначе оценить происходящее. Кто-то заплутался в собственных больных воображениях или идеалах. Но никто из них не видел в стоящем перед ними Иисусе из Назарета Сина Божья. Для них он так и остался тем мужчиной, который умер когда-то на кресте.
Возможно, и умер. Но его идеи остались жить. Они пошли в народ. Его дело переняли другие, а за ними следующие и так далее. Сила его слов живет и до сегодня. И даже если бы в то утро не было бы никакого чуда, он все равно бы воскрес в своих идеях, словах, науках, своих последователях.
Как бы там не было, а его слова остаются актуальными и сегодня. И сколько бы ни было споров, манипуляций и невзгод, остаются те, кто действительно верит в его воскрешение. Ведь эта весть заставляет человека искать ответы на свои вопросы, делает из него что-то больше, нежели просто биологический вид.
Эта его тайна заставляет многих задуматься и увидеть больше. Многие художники, скульпторы, писатели, музыканты искали вдохновение в нем для своего творчества. А многие философы находили смысл своей жизни, ища и открывая всегда новые образы бога, как единственную все порождающую силу.
Никто больше ни до ни после не смог удостоится такого почета и славы. Ни один генерал, ни один политик, ни один меценат. Никто. Только он — Бог и человек в одной особе. Творец и творение в одном целом. Тайна жизни и смерти, которая спрятана за маской имени.