В долине мелеющей и иногда даже пересыхающей к осени реки Хашруд Аюб-хан расположил армию на дневной отдых. От Фараха уже сделали семь переходов, вьючные и верховые животные устали, и их сразу отогнали к видневшимся неподалеку горам, где еще сохранились пастбища.
После дневки двинулись дальше. За Хашрудом все чаще начали встречаться цепи холмов, а возле селения Биабанак гератцы наконец распрощались с пустыней. На четвертый день после стоянки у Хашруда подошли к рабату, недавно разрушенному войсками кандагарского вали.
По мере приближения к позициям неприятеля Аюб-хан требовал от Файз Мухаммада все большей осторожности. Впрочем, тезинца не надо было предупреждать об этом. Он достаточно представлял себе опасность внезапного удара войск инглизи с их мощными орудиями.
— Ну, Гафур, потешился, и хватит, а теперь прояви скромность и уступи место более опытным, — с усмешкой сказал он сыну, и тот, побледнев от досады, был вынужден повернуть своего вороного в последние ряды авангарда.
Файз Мухаммад пустил коня рысью и на гребне холмистой гряды догнал головной дозор. Перед ним открылось странное зрелище. Навстречу катилась нестройная толпа вооруженных людей в разношерстных мундирах. Позади двигались лошади. Большинство их были оседланы, а поверх седел виднелись наспех навьюченные рогожные кули, чувалы, английские мешки, кое-как завязанные узлы. Завидев на холме дозорных, люди схватились было за оружие. Файз Мухаммад властным жестом остановил их. Это были взбунтовавшиеся сарбазы кандагарского вали. Разгромив военные склады, они теперь направлялись к гератскому правителю, чтобы передать ему трофеи. Прихватив старшего офицера кандагарского воинства, корнейль поскакал к Аюб-хану доложить о случившемся.
17 июля, в тот день, когда генерал Бэрроуз отвел свою бригаду от Гильменда к Майванду и Кушки-Нахуду, передовые разъезды гератских войск подошли к Гиришку.
Бэрроуз и Сент-Джон уже знали о передвижениях противника, но подобно своим соотечественникам в Южном Афганистане, все еще продолжали лелеять надежду на благополучный исход дела.
«Неизвестно, предполагает ли Аюб сражаться или торопится в Газни. Кандагарское государство совершенно спокойно», — такая телеграмма пошла из Индии в британскую столицу и была напечатана на страницах «Таймс».
Она была отправлена 25 июля 1880 года.
А через три дня…
28 июля командир Кандагарской дивизии генерал Примроуз телеграфировал бомбейскому губернатору: «Страшный разгром. Войска генерала Бэрроуза уничтожены. Мы укрываемся в крепости. По телеграфу приказал генералу Файру собрать какие только можно войска и двигаться к Кандагару».
В тот же день, в час пополудни, статс-секретарь по делам Индии маркиз Гартингтон огласил в палате общин срочную депешу: «Боевые силы генерала Бэрроуза истреблены. Гарнизон Кандагара отступает в цитадель. Всем свободным войскам в Бомбее предписано направиться к Кандагару. Из Симлы также приказано отправить туда бригаду».
…Милях в тридцати к востоку от Гильменда Гератскую дорогу пересекает довольно многоводная Кушки-Нахуд. Здесь, близ маленького укрепления, и расположил бригаду Бэрроуз. Позиция казалась ему выгодной. Вода — в изобилии, а некоторый недостаток продовольствия и топлива с лихвой восполнялся возможностью подвоза из тыла. Главное же, она позволяла не только прикрывать лежащий в каких-нибудь сорока милях Кандагар, но и контролировать подходы к расположенному менее чем в десяти милях от английского лагеря Майвандскому перевалу.
Двигаясь через селение Майванд, а затем долиной Аргандаба, Аюб-хан мог обойти Кандагар и выйти прямо к Калати-Гильзаи, а значит, и к центру антианглийских выступлений — Газни. К тому самому Газни, который британские власти стремились изолировать любой ценой. В кармане мундира Бэрроуза лежала копия распоряжения главнокомандующего англо-индийской армией сэра Фредерика Гайнса командиру Кандагарской дивизии генералу Примроузу от 22 июля: «Вы должны понять, что располагаете полной свободой атаковать Аюба, если находите себя достаточно сильным для этого. Правительство считает весьма важным в политическом отношении рассеять армию Аюба и всеми средствами помешать ее приходу к Газни».
Вся сложность положения Бэрроуза состояла в том, что он не располагал достоверными сведениями о противнике. Его политический офицер, полковник Сент-Джон, ведавший сбором таких сведений, никак не мог наладить надежную разведку.
— За деньги здесь, как, впрочем, и везде, можно получить все! — говаривал сэр Оливер. — Дело только в сумме…