Литтон часто заставлял себя садиться за письменный стол, и пол его кабинета, как когда-то в Симле, вскоре покрывался клочьями бумаги. Выскакивал он оттуда взъерошенный и возбужденный. Леди Литтон уже знала: и сегодня вдохновение не пришло…
— Нет, Эдит, — жаловался он, — слишком большие запасы трудолюбия и энергии были израсходованы в Индии. Боюсь, я лишился всего, что питает вдохновение.
Чтобы отвлечься, Литтон взялся за давно начатое жизнеописание своего отца — писателя и государственного деятеля Эдуарда Джорджа Эрла Булвер-Литтона. Дело пошло, но и оно не давало ему полного удовлетворения.
«Великий Могол» попытался создать героическую поэму о тех, с кем встречался в Индии, и кто, выполняя его приказы, шел сражаться в Афганистан. Из этого ничего не получилось, и он вернулся к излюбленным полуабстрактным сюжетам, стремясь использовать в них индийские мифы.
Но снились ему сцены никогда не пережитых схваток с афганцами где-то в Бала-Хиссаре, за Джагдалаком, у Али-Масджида, на склонах Сулеймановых гор или близ Газни…
Однажды, разбирая почту, доставленную из Лондона, граф обнаружил в журнале «Импириэл энд Эйшиэйтик Квортерли Ревью» статью под туманным названием «Афганская дилемма». Под ней стояла претенциозная подпись — «Историкус».
Леди Литтон, беседовавшая в гостиной с приехавшей навестить ее приятельницей, была встревожена шумом, донесшимся из библиотеки. Через мгновение к ним влетел разъяренный пэр и, не обращая внимания на гостью, закричал, потрясая журналом:
— Послушай, что городит этот болван! «Последняя афганская война не была успешной. Те, кто ее затеял, совсем не поняли всех трудностей поставленной задачи. Они, кажется, полагали, что их предприятие будет военной прогулкой, сопровождаемой потоками звезд, орденских лент и более существенных наград для немногих избранных…»
У графа перехватило дыхание, чем немедленно воспользовалась супруга:
— Но, Эдуард, милый, ты даже не поздоровался с миссис Пембертон!
— Да-да, конечно, добрый день, миссис Пембертон! Нет, Эдит, это невыносимо. Дальше не лучше: «События вскоре рассеяли подобный мираж. Двухлетние военные действия сводились преимущественно к фуражировкам и были отмечены двумя тяжелыми поражениями — нашим поспешным отступлением в Шерпур перед фанатичными ордами Мухаммад Джана и проигранным нами злополучным сражением при Майванде. Затем наша армия ушла из Афганистана, не только не получив ни малейших выгод в возмещение пролитой крови и затраченных денег, но даже в обстановке, оскорбительной для нашей национальной гордости…» Каково, а?!
Эдит переглянулась с приятельницей:
— Разумеется, разумеется… Мы с миссис Пембертон разделяем твое негодование, Эдуард. Это какой-то злобный выпад. Ты, вероятно, сейчас же сядешь писать протест в «Таймс», не так ли?
— Еще бы! — и Литтон удалился в библиотеку.
— Дорогая, вы должны простить Эдуарда, — обратилась Эдит к гостье. — Он после Индии стал таким нервным, таким ранимым. Выходит из себя по каждому пустяку…
Тем временем «Великий Могол» размышлял над подлинными итогами Второй афганской войны, войны 1878–1880 годов.
«Перенести британские границы на Гиндукуш, а тем более к Амударье не удалось. Зато владения империи распространились на Хайберский проход, на округа Куррам, Пишин и Сиби, в результате чего обнажено и стало доступным удару сердце афганского государства — Кабул.
Место ненадежного с точки зрения наших интересов эмира Шер Али-хана занял посаженный нами Абдуррахман-хан. Правда, не совсем ясно, как он будет держать себя в дальнейшем, но пока новый правитель во многом зависит от нас.
Пришлось отказаться от надежды иметь в столице Афганистана английского резидента, который бы направлял всю жизнь этой страны. Зато эмир обязался подчинить нашему контролю по крайней мере свою внешнюю политику.
Военные действия стоили огромных средств. Но оплачены были расходы из бюджета Индии, не затронув финансов Великобритании ни на пенс.
Война унесла десятки тысяч человеческих жизней. Но в основном это были не англичане, а индийцы, ну а их достаточно много (афганские потери Литтона вообще не интересовали).
Конечно, затраченные на войну суммы можно было бы израсходовать на борьбу с голодом в Индии, но мало ли на что можно потратить деньги?!»
По мере того как бывший вице-король воскрешал в памяти все этапы афганской политики правительства консерваторов, он все больше и больше приходил к мысли, что этот «Историкус» не так уж неправ. «Если не кривить душой, то следует признать: добиться в этой войне лавров Британской империи не удалось. Было и шерпурское бегство, и майвандское поражение, получившее широкую огласку. И хотя все же удалось достичь кое-каких результатов, фанатиков-афганцев нельзя было заставить капитулировать даже с помощью новейшей военной техники. А это не позволило осуществить более широкие замыслы…»