Казачий конвой был выстроен по команде «на караул» перед террасой. По просьбе эмира подпоручик Назиров приказал казакам продемонстрировать ружейные приемы, и те лихо показали свое искусство.
Правитель Афганистана проявил большой интерес к России. Обращенные к Столетову вопросы касались числа ее жителей и состава армии, размеров государственных доходов, протяженности и размещения железнодорожной сети, транспортных возможностей и административного устройства Туркестана.
Когда члены миссии вернулись в свою усадьбу, везир пригласил их подняться на плоскую крышу южного флигеля. Оттуда можно было любоваться иллюминацией, устроенной в честь приезда гостей. С треском взлетали ракеты, вспыхивали бенгальские огни, на соседних холмах пылали праздничные костры.
Через несколько дней после прибытия Столетов отправился к эмиру с традиционными подарками. Казаки вели в поводу трех лучших коней из табуна, следовавшего с миссией из Бухары. Сверкали на ярком солнце парчовые попоны, знаменитые туркестанские седла и уздечки, украшенные бирюзой и кораллами. Несли также усыпанную гранатами трость, пояс с золотыми застежками и серебряной вязью, парчовые, кашемировые, бархатные и суконные отороченные позументом халаты, а также большой кусок драгоценной бухарской парчи. Не меньшую ценность представляли чайный и десертный серебряные сервизы. В ответ на интерес, проявленный Шер Али-ханом к вооружению казаков. Столетов приказал собрать для эмира из имеющихся в распоряжении миссии запасов оружия небольшую коллекцию. Этот дар — пехотная берданка с примкнутым штыком, кавалерийская берданка, охотничье ружье и револьвер — вызвал особенное удовольствие правителя, ибо какого же афганца не интересует оружие!
Ответ не заставил себя ждать. На другой день в общий зал, где обедали и обсуждали свои дела урус элчи и его товарищи, вошел везир в сопровождении нескольких человек с подносами на головах, прикрытыми пестрыми кусками ткани.
— Джарнейль-саиб, — произнес он нараспев по-персидски, — эмир-саиб посылает вам и всем состоящим под вашим начальством людям, от малых до великих, от низких до высоких, всем казакам, джигитам, слугам свой салам, поклон! Он прислал также послам великого государства эти небольшие подарки и просит принять их.
Вельможа сделал знак, подносы были поставлены на пол, и с них сняли яркие платки: там лежали одиннадцать мешочков.
— Что это? — смущенно спросил Столетов.
— У нас если эмир-саиб кого-то любит и хочет его почтить, — ответил везир, — то дает ему в дар деньги, а если их у него нет, — какие-нибудь ценные вещи. Теперь же эмир-саиб ничем не может отдарить миссию, кроме этой ничтожной суммы денег — одиннадцать тысяч рупий афганской монетой…
Генерал-майор смутился еще более.
— Мы очень признательны эмир-саибу за внимание, но у нас, русских, не в обычае ни одаривать кого-либо деньгами, ни принимать их. Огорчен, однако вынужден отклонить подарок. И потом, везир-саиб, к нам так заботливо относятся в Афганистане, обеспечивают абсолютно всем необходимым, и нам, слово чести, ничего не нужно!
Везир тем не менее стоял на своем:
— Я даже не смею назвать подарком присланное эмир-саибом. Это ведь не что иное, как «кормовые деньги». Кажется, и в Европе (он произнес по-местному — «в Аврупе») принято давать их послам на некоторые расходы. Отчего же урус элчи отказывается взять их от моего повелителя? Отклонив эту безделицу, вы чрезвычайно огорчите эмир-саиба, и он несомненно сочтет себя обиженным.
Доводы подействовали, Столетов сердечно поблагодарил везира, попросив его выразить признательность Шер Али-хану, а денежный дар был положен в одну из стенных ниш.
Все последующие дни глава русского посольства наносил визиты Шер Али-хану. Обычно довольно продолжительные беседы велись с глазу на глаз, и лишь иногда приглашали к участию в них везира. Во избежание каких-либо случайностей спутникам Столетова категорически запрещалось выходить за стены Бала-Хиссара. Вынужденное затворничество тяготило. Казаки занимались военными и физическими упражнениями да выводкой лошадей неподалеку от слоновьего озера. Деятельный Малевинский и Яворский, стараясь хоть чем-то заполнить свободное время, детально обследовали всю обширную площадь цитадели и могли ориентироваться там с закрытыми глазами. Они забирались на валы крепости, обозревая открывавшуюся отсюда панораму Кабула, особенно оживленного в районе базара.