Между тем командующий Куррамской группой войск всем своим поведением — и вызовом вождей «для выражения ему уважения», которого они не питали, и мародерством подчиненных, и многим другим — пытался спровоцировать какой-либо инцидент, чтобы использовать его для «решительных действий». Поэтому Робертс с восторгом потер руки, когда ему донесли, что вокруг лагеря собираются толпы возбужденных крестьян племени мангал: с ними он давно намеревался рассчитаться за «неуважение».
И, развернув пушки, опытный и храбрый генерал бросил вперед конницу под начальством полковника Гоу, поддержанную шестью ротами 28-го полка туземной пехоты и 2-й горной батареей. Гоу блистательно справился с заданием. Его всадники, дорогу которым прокладывали орудия, лихо врезались в толпу людей, вооруженных преимущественно палками, ножами и пиками, и погнали их к холмам и предгорьям. Мерно шествовавшие за кавалерией пехотинцы добивали лежавших на земле афганцев, а горная батарея переносила огонь все дальше и дальше, уничтожая крестьян, надеявшихся укрыться в скалах.
Теперь наступила очередь другого полковника, Бэрри Дрю. По приказу Робертса он возглавил отряд из солдат 21-го полка туземной пехоты, 72-го полка горцев и артиллеристов 1-й горной батареи. Поскольку у генерала и его свиты сложилось впечатление, что из некоторых домов стреляли по английским войскам, отряду было приказано уничтожать окрестные селения. Когда же обезумевшие от отчаяния крестьяне собрались на краю одной из деревень, горестно наблюдая, как полыхают их жилища и жалкий скарб, эскадрон 5-го полка Пенджабской кавалерии налетел на них и уложил еще человек двадцать.
Под покровом наступившей темноты нескольким пленным и заложникам удалось бежать. Чтобы воспрепятствовать дальнейшим побегам, охрана открыла стрельбу по остальным, убив восьмерых. Раненых не считали: разве разглядишь ночью!
Все это называлось «лекцией, прочитанной туземцам 7 января». 26 января, проведя ряд рекогносцировок местности и поставив в крупных селениях старшинами лиц, на которых можно было положиться, Фредерик Робертс двинулся с отрядом в Куррамскую долину, к основным силам. Генерал почувствовал наконец некоторое удовлетворение: солдаты и офицеры неплохо потренировались; в ряде районов был «показан британский флаг»; разведаны кратчайшие пути к Кабулу, особенно через перевал Шутургардан; в форту Матун посажен преданный Великобритании Шахзаде Султанджан с группой сторонников…
Удовлетворение, однако, было недолговечным. По крайней мере, в одном пункте. Урок, преподанный племени мангал, впрок не пошел. Стоило генералу с его колонной двинуться в обратный путь и проделать каких-нибудь двенадцать миль, как из Матуна поступили тревожные вести о том, что к форту стекаются со всех концов афганцы. И это уже не беспомощные крестьяне, а хорошо вооруженные многочисленные воины.
Робертс не стал испытывать судьбу. Он срочно прибыл в Матун, отправил Шахзаде и его прислужников в свой обоз, поджег склады снаряжения и зерна и ускакал, отбиваясь от наседавших афганцев, которые уже почти окружили форт.
Когда Робертс вернулся в Куррамскую долину, ему доложили, что остававшиеся там части заняты укреплением позиций. Обстановка была крайне напряженной. Местное население относилось к пришельцам чрезвычайно враждебно, и ни о каких контактах не могло быть и речи. А те офицеры и солдаты, которые все же рисковали покинуть пределы фортов и лагерей в поисках развлечений, далеко не всегда благополучно возвращались назад.
Поход на Кандагар оказался наименее трудным. Вблизи города, правда, двум эскадронам 15-го гусарского полка и подразделению 1-го полка пенджабской кавалерии под начальством майора Лака пришлось выдержать схватку с афганскими всадниками, а полковнику Кеннеди довелось даже выдвинуть пушки, чтобы отогнать большую группу конных афганцев, но в масштабе происходивших событий это были настолько незначительные стычки, что даже штабные летописцы смогли растянуть их описание всего на несколько страниц!