Примерно в это же время появился Блюхер с основными силами своей армии.
— Vorworts, meine Kinder![111]
Волны одетых в черное солдат захлестнули Планшнуа и начали угрожать открытому флангу Наполеона у Ла Бель-Альянс. Генерал Цитен приказал полковнику фон Райхе, своему начальнику штаба, переместиться вместе с кавалерийским корпусом в центр английской оборонительной линии.
К этому моменту Наполеон уже осознал свою ошибку и горько каялся, что отказал Нею в пехотной поддержке. Однако он надеялся, что все еще сможет разгромить английский центр, потрепанный ничуть не меньше его собственных войск. Император решил поставить все на одну карту — заслуженную и неумеренно восхваляемую Старую Гвардию.
— Дрюо, я хочу, чтобы Фриан вывел пять батальонов к этой точке.
Он указал на избитую пушечными ядрами ветряную мельницу поселка Мон-Сен-Жан.
Чеканя шаг под звуки оркестра из ста пятидесяти музыкантов, игравшего «La marche du Carousel»[112], 6000 гренадеров подошли к Ла Бель-Альянс, где Фриан представил их императору. Наполеон, морщась от боли, вскарабкался на коня и лично сопроводил своих любимцев в Ла Э-Сент.
— Вот вам пехота, maréchal,— сказал он Нею.— Возьмите этот проклятый холм.
Слишком мало, и слишком поздно. Генерал Фриан выстроил своих Grenadiers de la Garde для атаки. Их длинные синие шинели, огромные эполеты и меховые кивера с красными развевающимися плюмажами являли собой весьма живописное зрелище. В заплечном мешке каждого гренадера лежала парадная форма для триумфального вступления в Брюссель.
— En avant en bataille![113]
Пять гвардейских батальонов выступили против всей английской армии. Французский офицер-перебежчик предупредил Веллингтона о задуманной Наполеоном атаке. Веллингтон испытывал катастрофическую нехватку сил. В большинстве своем его батальоны понесли настолько тяжелые потери, что начисто утратили боеспособность. Герцог торопливо сколотил несколько новых батальонов из легкораненых и отбившихся от своих частей солдат, из этих батальонов и своих последних резервов он организовал на Мон-Сен-Жан еще один оборонительный рубеж.
19.30. Французские артиллеристы палили без передышки, грохот выстрелов сотрясал землю. На этот раз они брали низкий прицел. Веллингтон видел, как первые ядра поразили центр, где стояли гвардия под командованием Мейтленда и легкая кавалерийская бригада Адамса. Вскоре английская линия обороны скрылась за густыми клубами порохового дыма своих собственных пушек.
А там, на этой линии, капитан Пауэлл из 1-го пехотного гвардейского полка бессильно наблюдал, как нескончаемый железный град сметает его товарищей. Ядра взрывали землю, отрывали людям руки и ноги, прореживали стрелковые роты. Пушки на конной тяге бесцельно перевозились с места на место, по полю испуганно метались потерявшие седоков кони, тела убитых лежали в странных, неестественных позах, как сломанные игрушки. Крики раненых едва пробивались сквозь свист ядер и грохот английских орудий. Некоторые подразделения пытались укрыться в неглубокой выемке наезженной проселочной дороги, по большей части солдаты прятались за кучами земли, выкинутыми ядрами противника, или за телами своих павших товарищей. Непрерывный, оглушительный грохот убаюкивал солдат Пауэлла, манил их обманчивой безопасностью вечного сна. Они судорожно цеплялись за землю и ждали неизбежного конца. Ну как смогут эти оглушенные, ошеломленные люди отразить атаку противника, если они не способны даже встать и перезарядить ружья? Однако у Пауэлла не было выбора, он не мог вывести своих солдат из-под обстрела, в тыл. Приказ пришел от самого герцога: «Стойте насмерть, до последнего человека, но дождитесь подхода пруссаков.» Неожиданно стрельба стихла, пушечный дым рассеялся. Глазам оглушенных, сильно поредевших англичан открылось леденящее сердце зрелище. На них медленно и неукротимо надвигались батальоны Императорской гвардии.
Все командиры гренадеров шагали в первой шеренге. Фриан, Порре де Морван, Арле, Мишель, Малле, Анрион. Впереди всех ехал Ней. Раненый конь сбросил его на землю. Два егеря мгновенно подхватили маршала, теперь он шагал перед наступающим строем с поднятой над головой саблей. Les Grenadiers de la Garde наступали подчеркнуто медленно, на их лицах застыло неуклонное упорство. А впереди, там, куда они направлялись, жерла английских пушек расцветали красными смертельными цветами. По склону холма катились клубы дыма. Артиллерия, которую так и не заклепали кавалеристы Нея, извергала потоки картечи, тысячи металлических шариков, в каждом из которых дремала смерть. В строю гвардии появлялись разрывы, но она ни разу не сбилась с четкого, отмеренного барабаном шага. «Сомкнуть ряды!» — кричали командиры. «Сомкнуть ряды!» Гвардейцы смыкали ряды и шли вперед. Прозвучала команда: «Сдвоить шаг!», и барабаны застучали вдвое быстрее. Английские пушки были уже совсем рядом.