Пока на протяжении XIX века русская армия теряла позиции, достигнутые в предшествующее столетие, военное дело в мире развивалось все стремительней. Борьба за независимость Североамериканских английских колоний (США) и французская революция вкупе с наполеоновскими войнами породили новую — массовую — армию.
Старые войска комплектовались на основе найма и рекрутских наборов. Новобранцев превращали в профессионалов путем долгой муштровки. Американцы же с французами стали формировать части из добровольцев и по всеобщей воинской повинности. Их солдаты не были так тщательно обучены, что и подтолкнуло революционных генералов сражаться совершенно иначе, чем прежде — в рассыпном строю и колоннами, против которых линейная тактика оказалась бессильной. Особенно продвинул вперед науку войны Наполеон Бонапарт, признанный всем миром, как гений полководческого искусства — равный по масштабу свершений Александру Македонскому.
Важные новшества в систему строительства вооруженных сил внесла также Пруссия. Она разработала такой вариант построения государственной военной системы, который обеспечивал реальное обучение и призыв в случае войны всех годных к службе мужчин. (Эта модель стала эталоном на целых полтора столетия — вплоть до конца XX века, когда армия западного мира вновь рванулась на новый технологических уровень и стала превращаться в симбиоз человека и компьютера.) «Православное царство» наоборот, все дальше отступало в ряды аутсайдеров. К сожалению, вскоре выяснилось, что из всех заимствований, сделанных нашим отечеством в немецких землях, в России по-настоящему прижились только тараканы-пруссаки.
Между тем, никто иной, как германская армия добилась наиболее впечатляющих побед за период времени между Крымской войной и нынешними днями. Немецкие генералы сумели ближе других подойти к одному из самых значительных рекордов в истории военного искусства — ганнибаловским Каннам.
Первой их жертвой такого рода стали французы, основные силы которых были разбиты, окружены и пленены в ходе молниеносной кампании 1870 года, повергшей в растерянность всех признанных корифеев военной науки. В ходе Франко-прусской войны снова в полной мере дала о себе знать техническая революция. Появились скорострельные дальнобойные винтовки. Огромные потери, наносимые ими, вынудили опять изобретать новую тактику. Так в немецкой армии появился строй стрелковых цепей.
Следующей армией, встреча которой с германцами оказалась подобной ганнибаловым Каннам, оказалась русская. В самом начале Первой мировой войны в Восточной Пруссии 200 тысяч немцев нанесли тяжелейшее поражение 650-тысячной группировке царских войск, окружив и пленив 135 тысяч человек[34]. Вообще, соотношение пленных солдат, взятых противоборствующими сторонами на фронтах «империалистической бойни», нагляднее всего характеризует беспомощность русских вооруженных сил в боях с германскими: 2,4 миллиона против 250 тысяч[35].
Большевистский переворот довершил начатое квасными патриотами прежней эпохи — окончательно захлопнул прорубленное двумя веками ранее «окно в Европу», вернув страну к допетровской азиатской модели существования. Это сразу же бросается в глаза при сравнении военных «успехов» коммунистов с достижениями армий, порожденных буржуазными революциями прошлых веков. Там сразу же происходил качественный скачок в развитии военного дела, и рождалась плеяда талантливейших полководцев, а Красная Армия была остановлена и разбита в самом начале своего рывка на Запад. Притом, даже не первым маленьким соседом, а всего лишь одной из бывших провинций Российской империи — Польшей.
Пока красноармейские вожди катались на тачанках, позаимствованных у крестьянского партизана Нестора Махно, искусство войны продолжало развиваться и усложняться. Появление танков и авиации, скорострельной артиллерии и прочих новшеств вновь вынудило менять военную тактику. Бой превратился в сложнейшее взаимодействие различных родов войск между собой. Тот, кто овладевал таким искусством в совершенстве, мог малыми силами крушить более многочисленного, но менее организованного неприятеля. Вторая мировая война дала тому массу примеров. И в первую очередь на печальном опыте советских стратегов, армии и фронты которых в 1941–1942 годах без счету попадали в окружение и превращались в бесконечные колонны военнопленных, несмотря на подавляющее превосходство в живой силе и технике.