Чертово колесо мыслей подбрасывало девушке то полезную идею, то всякую ерунду, а то вообще шло вразнос. Вот зачем было забирать с собой оба билета на Москву? Для чего они ей? А пусть злодей Дыдык думает, что у нее есть сообщник! Может, хоть это немного остудит его желание сразу перегрызть ей глотку. Хорошо. А зачем переться на вокзал, откуда он как раз и начнет поиски? Еще, давай, и в Москву езжай, пусть он уж совсем не сомневается, куда ты дернула и что у тебя крыша протекает. Отцепись! — гаркнула Люля собственному паникерству.
Люля резко мотнула головой, встряхивая густые волосы так, чтобы они как можно больше закрыли лицо, и храбро вышла из метро. На поверхности ее встретил тот же недобитый солнцем свежачок, полозом вьющийся между зданиями, те же насмешливые звезды, навечно вмонтированные в черную бездну, и такая же, как была под землей, вокзальная давка.
Вот и хорошо, что она имеет естественный вид. И зачем когда-то люди придумали разрисовываться по-папуасски? Все ради того, чтобы добиться призрачной индивидуальности, выделиться чем-нибудь из других. Но — надо же! — природа упрямо и последовательно сводит те ухищрения на нет, подсовывая параноикам новую моду. По ее диктату они снова становятся одинаковыми, как инкубаторские. Сказано, толпа гениев — это все равно толпа. Прекратите, несчастненькие, дергаться и бунтовать. Живите, как Бог дал. И будете наиболее неповторимо выглядеть.
Как Бог дал? Конечно же! Вот она и должна теперь так жить. Должна быть как все. В конце концов, это и есть самое надежное убежище. Хорошая мысль! — обрадовалась Люля. Теперь бы еще убраться подальше от маршрутов, которыми бродит хищный Дыдык, да и слиться — ха-ха! — с народом.
Итак, что касается внешности, то стратегия найдена. И психологически она себя почти уже настроила на новый образ жизни: отныне — никакой косметики, разве что помада и духи. А вот сейчас для полного антуража ей не хватает огромной клетчатой сумки, с какими здесь толкутся через один. Ну, пусть не огромной, а такой, чтобы спрятать в ней желтый «дипломат».
На углу вокзальной площади сидела толстая тетка, разложив вокруг себя товар для всяких пассажиров и путешествующих бродяжек.
— Кто не взял из дому сумку? Кто не позаботился о поездке заранее? Целлофановые пакеты! Сумки! Недорого! — заучено обнаруживала она свое присутствие здесь.
— Сколько стоит вон та, клетчатая? — Люля показала на стопку сумок, которые ей приглянулись.
— Все деньги, солнышко, — сказала тетка и назвала цену.
Девушка купила сумку и наконец-то спрятала в нее свою опасно заметную ношу, кое-как успокоившись. Сдерживая желание мчаться быстрее, направилась к дверям вокзала. Неожиданно заметила у входа яркий стенд со свежей еще краской — только что обновили и повесили — «Их разыскивает милиция» и остановилась возле него…
На Киев давно легли густые сумерки, и звуки, живущие вокруг, показались ей более тихими.
2
— Ну так всего вам хорошего? — все еще не веря внезапному счастью почему-то спросила Люля. — А я спешу, — и вовсю рванула к билетным кассам.
Там у каждого окошка, как пчелы возле летка, толпились люди, по два-три человека в шеренге, выстроившись в подобие очереди, которая продвигалась весьма медленно. Люля подергалась туда-сюда и скоро поняла, что ничего сделать не сможет, что должна стоять как все. Но ведь отныне это для меня норма, вот и нечего трепыхаться, напомнила она себе, гася желание быстрее расправиться с проблемами.
— Кто на московский экспресс, не стойте! — донеслось из окошка, около которого Люля пристроилась к потенциальным пассажирам. — Билетов нет!