– Сейчас, сейчас, – пообещал он, извиняясь на удивлённый взгляд Трофимыча.
Волна перекатила через корму и, подбежав к ногам Клима, оставила полуистлевший клочок тряпки. Он присмотрелся, догадавшись, что когда-то это было чьим-то флагом. Но потом увидел, что следующая волна несёт уже что-то более существенное. Кажется, это была черепаха. Огромная черепаха с обросшим ракушками и водорослями панцирем. И вдруг его словно ударило молнией. Перевернувшись овальным панцирем, черепаха неожиданно превратилась в мину! И надсадно молотящие воду винты тащили её под корабль.
– Мина! – заорал, шарахнувшись от борта, Клим, но его крик заглушила пулемётная очередь.
Вдруг неожиданно онемев, словно на этот крик ушли все силы, он будто увидел себя со стороны, бегущего, размахивающего руками, и тянущегося к закрывающей дверь в рубку спине помощника. А дальше время и вовсе остановилось. Николай Трофимович медленно оборачивается, гильзы, как осенние листья, плавно опускаются на палубу, сгорбившийся над пулемётом Сурков стоит, точно искрящаяся в алых сполохах статуя. И всё это поглощается бурым, рвущимся из моря пламенем. Ещё он успевает заметить, что языки пламени такого же цвета, как и неудобный спасательный жилет на его плечах. Но затем всё поглощает чернота, у которой нет ни конца, ни края.
Глава вторая
Знаменитый приказ гросс-адмирала Карла Дёница от пятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года застал командира подводной лодки U-396 капитан-лейтенанта Хильмара Зимона недалеко от побережья Швеции, где, зависнув под шноркелем на перископной глубине, он поджидал в засаде курсирующие между Англией и Скандинавией вражеские суда. Хильмар глядел на присланный открытым текстом приказ и не верил собственным глазам.
– Что за… – ругательства застряли в горле, оставив место лишь раздражению.
Он недоверчиво поморщился, затем перечитал ещё раз:
«Мои подводники!
У нас за спиной остались шесть лет боевых действий. Вы сражались как львы. Но теперь подавляющие силы противника почти не оставили нам пространства для действий. Продолжать сопротивление невозможно. Подводники, чья военная доблесть не ослабела, теперь складывают оружие – после героической борьбы, не имеющей себе равных в истории. Мы чтим память тех наших товарищей, которые подтвердили преданность фюреру и Родине своей жизнью.
Товарищи! Пусть боевой дух подводников, долгие военные годы помогавший вам сражаться в море, не поколеблется и в будущем.
Да здравствует Германия!»
Дальше шло указание поднять чёрный или синий флаг, идти навстречу кораблям противника и передать лодки в целостности и сохранности в их распоряжение. Экипажам построиться на палубе без оружия и, не оказывая сопротивления, сдаваться в плен.
«Но как же так! – возмутился в мыслях Хильмар. – Ведь всего три дня назад гросс-адмирал требовал продолжать борьбу с большевиками, англичанами и американцами до тех пор, пока не будут спасены от неминуемой гибели сотни тысяч немецких семей. Гросс-адмирал принял на себя обязанности главы правительства, командующего военными силами Германии и теперь требовал от всех дисциплины и послушания. “Трус и предатель тот, кто уклоняется от выполнения своего долга, – говорил новый фюрер. – Сражайтесь до конца! Германия никогда, никогда не сложит оружия!”. И вдруг – сдаваться!»
– Что вы думаете об этом? – Зимон без колебаний протянул приказ сидевшему через стол Тадао Мацуда. – Сегодняшнее утро начинается с сюрприза.
– Вы уверены? – удивлённо спросил японец, протягивая руку. – Возможно, это адресовано только вам?
– Берите, берите, приказ не шифрован. Убеждён, его уже прочли радиостанции всей Европы.
Мацуда внимательно перечитал текст также два раза, затем вернул лист обратно.
– Возможно, я ещё недостаточно силён в немецком, но, если всё так, как я понял, – ваш адмирал или предатель, или действует по принуждению. Что, впрочем, не снимает с него обвинения в предательстве.
– Вы всё поняли правильно. Отто, а что скажете вы? – Хильмар передал приказ дремлющему на крохотном диванчике главному инженеру.
Отто Ланге вытер о скатерть руки и взял лист. Читал он тоже внимательно, но, в отличие от японца, его реакция оказалась куда спокойней.
– Всё логично. Не секрет, что наш радист подслушивает английское радио, так англичане давно заявляли, что Берлин уже пал. Папа Карл лишь констатирует очевидное – войне конец. Мы проиграли.
– Хильмар-сан, я хотел бы знать ваше решение, – неожиданно подчёркнуто официально произнёс Тадао.