— Эй, беглянка! Ты это, слазь тут, до Рандара́на пешком дойдёшь. В дилижансе-то не слышали чай вчера, как я тебя подобрал, спали уж небось. Так и зачем знать-то лишнего? Тута слазь!
Я вытянула затёкшие ноги, размяла шею и неловко спрыгнула с козел на заснеженную дорогу.
— Спасибо. Как вас зовут?
— Меня-то? Дед Емай. Всё, слезай, дев… ушка, удачи тебе, стал быть.
И с этими словами он дернул поводья, и дилижанс тронулся, отправляясь дальше, а я осталась стоять, с неуверенностью глядя на окраину Рандара́на. Отец немало рассказывал об опасностях больших городов, и я внимательно осмотрелась.
Занимался рассвет.
Глава 4
Зимний лес рядом с замком меня не пугал. Последние годы звери нечасто в него забредали, охотникам приходилось уходить за дичью всё дальше и дальше. Разве что забредшая с Тёмных Троп нежить какая могла встретиться недалеко от деревушки, но и это редко. А вот города, даже такие провинциальные, как Рандаран — другое дело. Стражники, наёмники, пьяницы, воры, разбойники — все представляли опасность для одинокой девушки, даже несмотря на амулет. Огласки мне тоже совершенно не хотелось, поэтому я обходила злачные заведения просыпающегося города стороной. Как добраться до нужного адреса, решила спросить в одной из булочных: они и открываются рано, и посетители в них более безобидные.
— Доброго утра вам, господин. Не подскажете ли, где находится Синий квартал?
— Не подскажу, — басовито буркнул булочник и продолжил выкладывать ароматный хлеб из противней в корзины на витрине.
К такому приёму я оказалась совершенно не готова. Постояла немного, перекатываясь с носка на пятку, и попробовала второй раз:
— А если я булочку куплю?
— Булки тока с цукатами!
— А что, с ответами булочек нет? — разочарованно протянула я. — А в столице такие уже давно продают. И карта города на стене висит, и столики в углу для посетителей.
Неприветливый булочник заинтригованно выглянул из-за прилавка. Понятия не имею, какие на самом деле булочки в столице, однако папин приятель однажды рассказывал нечто подобное. Но это не точно.
— А знаете, какой главный ингредиент в самой лучшей булочной Огона́са? — весело спросила я.
— Какой? — заинтересовался булочник.
— Не подскажу, — ответила я и принялась с таким любопытством изучать пол под ногами, будто это первый увиденные мной в жизни пол, да ещё такой удивительный — деревянный.
Собеседник хмыкнул, крякнул, почесал живот и сложил руки на груди.
— Так что за ингредиент-то? Может, у нас тоже чего есть. Ну, эдакого.
— Так где, вы говорите, Синий квартал?
— Как выйдешь в сторону реки, свернёшь направо на перекрёстке, да и иди себе прямо до синих домов. Там, стало быть, и квартал Синий.
— Да уж, без фантазии как-то. Вот если бы дома были зелёные или там жёлтые, тогда интересно. А так…
— Малахольная, что ли? Что за ингредиент-то?
— Улыбка, уважаемый, улыбка.
И, весело ему подмигнув, я выскользнула обратно на улицу.
Город проснулся и расшумелся, вокруг сновали люди, по центральным дорогам хаотично ехали, ползли и стояли разные экипажи, телеги, да и просто всадники. Со всех сторон раздавалась звуки перебранок, особенно сильно ругался прохожий в дорогом плаще, который вляпался в свежую кучу, оставленную на тротуаре кабальдом. У меня неожиданно поднялось настроение: кто бы мог подумать, что я смогу так далеко от дома добраться одна, сама?
Синий квартал действительно состоял из синих, когда-то бывших синими и отчаянно притворявшихся синими зданий. Я медленно шла по нему, жадно разглядывая людей, кабальдов и дома. На их стенах висели белые горшки, из которых одинокими веточками свисали голые стебли. Наверное, тут было красиво весной.
Я искала дом госпожи Уртару, но не на всех домах были таблички, только самые широкие или высокие здания иногда украшали витиевато оформленные вывески. Надписи на них были выполнены с большим старанием, что не мешало им, однако, содержать некоторые грамматические ошибки и даже непристойности орфографического характера, один только «Сопожник Пуртатье» чего стоил. У господина «сопожника», кстати, был широкий выбор летних сандалий, а зимних сапог не было вовсе: либо раскупили, либо вывеска вводила всех в заблуждение, и на самом деле господин Пуртатье был «сандальником» или даже «сондальником», на местный манер. За обувной мастерской следовала «Кажёвинная», где, как ни странно, торговали сушёными травами и орехами на развес. Видимо, сменить ассортимент куда проще, чем вывеску.