Гарри говорил больше себе, чем мне.
Я вместе с ним прошла к двери, он дал мне свою карточку, как-то неловко похлопал меня по плечу и нахмурился:
— Пусть это останется между нами.
Он поднял голову на серые от сырости стены «Дюн», бросил последний оценивающий взгляд на обитель моего жалкого прошлого.
— Позвони мне насчет этого номера, ладно?
Он помахал мне ключами от машины и надел очки от солнца, хотя было пасмурно и в любую минуту мог пойти дождь:
— Чао!
Он суетливо нырнул к своей «ауди». Габаритные огни мигнули так же нервно, как он. Он сел в машину, колеса взвизгнули, и он умчался.
Глава 29
Деньги. Существовал ли более банальный мотив, чтобы свести кого-нибудь с ума или убить?
Деньги в целом меня не занимали. Я была в таком удобном положении, что мне и не надо было о них думать. Я получила наследство. Мои родители работали до упаду, экономили на всем и оставили нам небольшой капитал. Так что я могла и жить в своем собственном доме, и посвятить себя музыке. Мне хватало тех небольших денег, которые я зарабатывала пением.
Я не могла себе представить, что деньги могут быть для кого-то настолько важны, что из-за них можно причинить боль или убить человека. Любовь, ревность, маниакальная страсть, всепоглощающая злоба — да, но деньги? Жить для денег, работать с деньгами — это мне казалось ужасно скучным.
— Какой смысл в этом вкладывании денег? — спросила я Гарри, и он сказал, что это чудесная вещь, что это как азартная игра, смысл в том, чтобы выигрывать, следить за тем, как повышаются курсы акций, в нужный момент продать и снова вложить деньги, получить еще большую прибыль, как маленькая песчинка играть с транснациональными корпорациями. Это давало ощущение власти, чувство собственной значимости. Выйти из игры было трудно.
Он прекратил это, потому что был слишком неуверен в себе: то слишком долго ждал, то действовал чересчур поспешно, он был трусоват и поэтому много терял. Но вот Мартин, Мартин был тверд как камень. Он не боялся рисковать.
И теперь он исчез. С деньгами своего друга и, возможно, с деньгами Анс. Должна ли я рассказать ей об этом? Нет, пока не надо. Я хотела сначала доказать это. И Гарри был тот человек, кто мог мне в этом помочь.
Анс и дети вернулись с полными сумками. Анс протянула мне белый пакетик с лекарствами.
— Алкоголь с ними нельзя, — сказала она и отправилась в кухню с пакетом фруктов под мышкой. Вольф и Мейрел радостно поскакали за ней.
— Сейчас будем делать горячий шоколад! Будем печь печенье! Мам, ты с нами? Мы будем делать пряник. Мама, иди к нам! — Вольф тянул меня за руку. Я шла за ними и чувствовала себя немного лишней. Как будто я сидела под огромным стеклянным колпаком для сыра, отгороженная от всех. Я могла видеть их, они видели меня, но контакта между нами не было. Анс положила свою связку ключей на стол, рядом с хозяйственными сумками. Мейрел и Вольф рылись в пакетах, переполненные энтузиазмом, и размахивали у меня перед глазами вкусными вещами, которые им разрешили купить.
— Мам, смотри, шоколадный пудинг! А вот мини-«твиксы»! Ма-ам, ну посмотри!
Я не смотрела. Мое внимание было приковано к ключам, к огромной связке, на которой висел маленький оранжевый буй. Анс взяла ключи со стола, подошла к картине на стене и открыла ее. Повесила связку ключей на крючок, рядом с другими ключами, каждый с буем своего цвета, в шкафчик для ключей, который был замаскирован картиной.
— Забавный шкафчик, — сказала я и стала рассматривать картинку: безвкусно, наивно нарисованная крестьянская ферма, две большие двери конюшни, перед которыми на скамеечке сидят крестьянин с крестьянкой. Двери конюшни открывались при помощи маленькой деревянной кнопочки. Только Анс могла повесить такую старомодную вещь, да еще и пользоваться ей.
— Это Мартин привез из Швейцарии. Увидел его там в пансионе, где он останавливался, и он ему показался таким забавным, что он спросил, нельзя ли его купить. Оказалось, что это сделала сама хозяйка пансиона вместе со своим мужем.
— Надо же, какая прелесть. А зачем Мартин ездил в Швейцарию?
— Катался на горных лыжах. Вот, держи. Иди, отдохни в своей комнате. Я займусь детьми.
Она протянула мне кружку теплого, пахнущего мочой чая.
— Отвар папоротника. Хорошо успокаивает и снимает депрессию.
— Прекрасно, — я отхлебнула горячего безвкусного чая. Теперь я знала, где она хранит ключи, и это придавало мне почти эйфорический подъем. В конторе Мартина я найду ответы на свои вопросы, в этом я была уверена.