***
ВЕСЬ ДЕНЬ ОН ПРОВАЛЯЛСЯ пластом, переходя из состояния мучительного холода в состояние жестокого, пепелящего внутренности, жара. Лихорадка от ран, усиленная похмельем, изматывала его в конец. Он стонал и метался по постели из шкур и одеял, которые я соорудила для него, а потом вдруг его выворачивало, и он жалобно хрипел, чтобы я пристрелила его окончательно. На счастье, у меня в седельных сумках оказалась большая чашка, и мне не пришлось больше убирать бесконечную рвоту с его лежанки. Я категорично поила его отварами трав, которые насобирала в окрестностях, делала перевязки и примочки на лоб и шею, улучшавшие, конечно, его самочувствие, но ненадолго. Вечером, еле живой, он тихонько лежал, боясь пошевелиться, чтобы не вызвать новый приступ рвоты, и слезы слабости текли из под его закрытых век. Сердце мое давило от жалости, но я еще не до конца смогла забыть его вероломство и свое тяжкое унижение, когда так внезапно узрела Лири в нашей, как мне казалось, спальне. Нет, он мог бы мне хотя бы сказать.. Теперь только до меня дошло, почему мистер Уиллоби так настойчиво называл меня «первой» женой. Хорошо хоть при этом добавлял «любимой»... В конце концов, вздохнув, я сдалась и, опершись спиной о стену, просто села ему в изголовье, положив его голову к себе на колени. Повернувшись на бок, он благодарно уткнулся в мое бедро и, выдохнув с легким стоном удовлетворения, подсунул свою здоровую руку под мои ноги. Так я просидела почти весь вечер, как можно чаще меняя прохладные примочки на его опухшем от жара лице, пока он периодически забывался в недолгом горячечном сне. Наконец, решив, что время пришло, я тихонько, стараясь его не тревожить, вытащила из кармана небольшой контейнер. Потом аккуратно вылезла из-под больного и поставила котелок с водой на огонь, развернув чистые тряпицы и положив на дно котелка драгоценное содержимое - прокипятить. Джейми, ощутив вдруг мое отсутствие, в беспокойстве открыл глаза, но, увидев мои мирные передвижения по комнате, успокоился и лениво следил за мной из под прикрытых век. - Ты ведь не уйдешь? - наконец, еле слышно просипел он. - Куда? - Клэр... скажи мне... ты ведь осталась не из жалости? Да? - Что? Что за бред ты городишь, мой милый? Молчи и береги силы... тебе вредно говорить, - я помешала ветки под котелком. - Просто.. я лежу здесь, словно.. паршивая собака в канаве, а ты.. ты слишком.. милосердная.. Клер. - Успокойся, парень... Мне, конечно, жаль тебя сейчас, но это не основная причина, по которой я осталась, уж поверь. Джейми поджал губы, видимо не удовлетворенный ответом. Потом сглотнул и продолжил. - Знаешь.. ты.. необыкновенная.. ты.. лучшая часть меня.. и я.. я.. рядом с тобой.. я чувствую, как.. наполняюсь.. силой и.. смыслом. Если ты снова.. уйдешь.. я не смогу жить без тебя.. больше не смогу.. это выше моих сил.. снова жить в.. пустоте. - Джейми закрыл глаза и, преодолевая приступ жестокой слабости, замолчал. Я, сокрушенно вздохнула, присела рядом и провела тыльной стороной ладони по его небритой щеке. - Ты больше не будешь один, Джейми Фрейзер, обещаю тебе. Он снова открыл лихорадочно горевшие глаза, и я увидела на его висках дорожки от слез, блеснувшие в свете костра. Ему трудно было говорить, это было заметно, по тому, с каким усилием он разлеплял пересохший рот, выталкивая каждое слово. - Я надеюсь.. я надеюсь.. Клэр.. что ты сдержишь слово.. потому что.. если ты думаешь, что я.. встану на колени.. и буду умолять тебя.. Так вот.. Я не встану.. как бы мне этого не хотелось. Он закончил, и желваки заиграли на его лице, борясь с приступом чувств и дурноты. Я несколько секунд смотрела на него в недоумении, потом, с облегчением поняла, что он совсем ничего не помнит из той вчерашней сцены, которую закатил мне у камней. Ну и слава Богу! Я решила поберечь его самолюбие и промолчать, будто ничего такого и не было... Хотя меня весьма и весьма порадовал тот факт, что его бессознательное, отделенное от мозга, насквозь пропитанного условностями, готово было на всё, чтобы вернуть то, в чем он так остро нуждался. Да и я, впрочем, тоже... Мое сердце опять защемило от вида того усилия, которое он прикладывал, чтобы его слова ни коим образом не вызвали бы мою жалость. Но с другой стороны, все мое существо возмущалось против этой его гордыни, чуть не ставшей причиной нашего катастрофического разрыва. Так и захотелось всыпать ему как следует. Хотя, хмыкнула я, насчет гордыни, наверное, мы стоим друг друга... - Ха! Кто б сомневался... Упрямый ты гордец. Но я и не жду этого, можешь быть спокоен. Так что лежи сейчас смирно и даже не вздумай пытаться встать на колени, а если ты собираешься скакать тут, как кузнечик, мне придется связать тебя, будь уверен. Я вытащила из специальной коробки пузырек с белым порошком и ампулу с дистиллированной водой. Потом достала из кипятка шприц и положила его остывать на чистую материю. - Скоро ты будешь здоров как бык, мой милый, и даже тогда не сможешь от меня избавиться, не надейся.. - Хм.. иногда ты.. конечно.. творишь чудеса.. Сас.. - он прервался и внимательно посмотрел на меня с некотором сомнением. - Мне позволено.. снова так называть тебя? Или?.. - Называй, чего уж, - я надела иглу на поршень и, сломав головку ампулы, втянула жидкость внутрь. - Не исключаю, что ты, Сассенах, способна.. вытянуть меня и на сей раз.. хотя не уверен.. что так уж хочу.. проходить через это снова. Кажется.. так паршиво я еще.. никогда себя не чувствовал. Лучше уж мне.. умереть, и.. дело с концом.. если ты.. не против. - Не против? Ага, сейчас! Неблагодарный! - я аж задохнулась от негодования. - Трус! Еще как против! Проколов резиновую крышечку от пузырька с пенициллином, я впрыснула внутрь дистиллированную воду и затем, поболтав жидкость, снова втянула ее, густую и побелевшую, внутрь шприца. - Что это.. во имя Господа.. такое? - слабо спросил он, с удивлением глядя на мои манипуляции. - Эти штуковина кажется.. чертовски острой и немного.. дьявольской. Подняв шприц на свет угасавшего дня, я пощелкала по нему ногтем, сгоняя вверх попавший воздух, и слегка надавила на поршень, чтобы выпустить пузырьки. Маленький фонтанчик брызнул с кончика иглы. - Сколь ни сильно твое искушение, - твердо сообщила я Джейми, смотревшему на меня с крайним подозрением, - умереть тебе на сей раз не удастся. Не позволю, и все. Я смочила виски кусочек ткани и повернулась к больному: - Повернись на здоровый бок, мне нужна твоя попа. От моего решительного тона Джейми замер в недоумении, потом немного поерзал, и настороженно скосил глаза на острие, отражавшее свет огня холодным блеском стали. - Хм.. А что, на тебя накатил неожиданный приступ вожделения? - Вожделения?.. - мои глаза удивленно раскрылись. - Думаешь, парень, я у тебя такая одержимая? Не надо мне тут зубы заговаривать, давай поворачивайся. Он сдвинул брови, но, видимо решив, что спорить сейчас со мной чревато, нехотя подчинился. Я разгребла с него ворох одеял и помогла спустить штаны, с одобрением оглядев поле деятельности. - Твоя попа не сильно изменилась за двадцать лет, - заметила я, ласково проведя по мускулистым изгибам его бедра. Стальные мышцы дрогнули и слегка сжались под моей ладонью. Синяки, оставленные старательными усилиями Йена, все еще бугрились на его заду темными полосами. - Как и твоя, - любезно пропыхтел он, с трудом отдышавшись от усилий по перемещению своего тела на бок, - но может, я, все-таки, повернусь другой моей частью. - Ну, думаю, не прямо сейчас, - бесстрастно ответила я, тщательно протирая тряпочкой участок кожи. Тело его было очень горячим, и он содрогался от холодного прикосновения влажной материи. - Я понимаю, что ты сильный парень, но думаю, тебе лучше с этим повременить. Пока...