Выбрать главу

Губенштрассе была настолько разрушена советскими снарядами (без листочков: «Товарищи, только это мы и можем для вас сделать»), что Шильке с трудом мог находить дорогу. Он застрял на перекрестке, заблокированном разбитым бронетранспортером, который под советским обстрелом влетел в грузовик. Капитан начал забираться на искусственную гору из кирпича, металла и искореженных транспортных средств. Интересно, а что сделают поляки, когда уже захватят власть в городе?..

Пиво он не разлил. Умело спрыгнул с груды мусора прямо в руки собственных солдат, собравшихся возле служебного хорьха и фургона.

— Все в порядке, герр капитан? — спросил Хайни, небрежно салютуя. Все знали, что их офицер — «свой парень», и что он ни за что не отдаст их на погибель на каком-то Богом забытом отрезке фронта.

— Более менее, — услышал солдат в ответ.

Но Шильке интересовал исключительно его собственный «полис страхования жизни».

— На месте?

— На месте, — большим пальцем Хайни показал на фургон. — Закрылся внутри и только приказал запустить вентилятор, потому что ему жарко.

— О'кей, — бросил по-английски Шильке. Что ни говори, а язык врагов знать надо. — Как дела?

— Спокойно, герр капитан. Один раз пальнули из чего-то крупного, но взорвалось где-то на Холландвайзен. Поликарповы, — это он говорил о легких советских бомбардировщиках, — тоже сегодня не сильно нахальничают. Скука.

— Тогда имеется шанс дожить до вечера.

Шильке открыл заднюю дверь фургона и поднялся вовнутрь.

В тесном пространстве, на большом ящике советской радиостанции сидел Холмс. Персональный полис страхования жизни Шильке, который подал Холмсу пакет с термосом, булочками и бокалом. Тот молниеносно распаковал. Содержимое явно ему нравилось. Начал он с булочек.

— Замечательные! — пробормотал Холмс с набитым ртом. — Превосходные!

Сейчас он не знал, за что взяться в первую очередь: за все еще холодное пиво или за пахучий, ароматный кофе.

— Вижу, что ты понюхал пороха.

— Оставь меня, блин, в покое.

— Ой-ой-ой. Убил кого-то, и теперь у тебя кровь на ручках?

— Заткнись!

— Ну, точно, — у жующего не осталось сомнений. У него вообще никогда не было сомнений. Чертова интеллектуальная машина. — Убил, значит.

— Катись к черту!

— Глупый пацифист. Точно такой же, как и я сам. — Булочки были Холмсу явно по вкусу. Он продолжал говорить с полным ртом. — Вот, типичный немец. Жизнью рискнул, чтобы чего-то узнать, потому что порядок важнее всего.

— Заткнись, сказали же тебе.

— Кретин!

— Идиот!

— Ну ладно, в очередной раз мы представились друг другу.

Холмс языком вытаскивал из зубов остатки земляники и запивал их кофе. А Шильке видел Риттера, которому воткнул в руки две гранаты, а еще сержанта, который случайно заслонил его и получил три пули. Он видел смерть, шествующую по коридору начальной школы.

— Пиво тоже неплохое, — сообщил его «полис». — Это с той пивоварни, трубу которой мы видим?

— Да.

— Да ладно уже, перестань дуться и скажи, чего узнал, моя ты пенсия. И скажи, наконец, ты правду кого-то пришил?

— Да.

— Русского?

— Немца.

— Ну ладно. А Риттера нашел?

— Да. И как раз его убил.

— Блин, ты чего, с ума сошел? Отправился туда и среди сотен солдат — стреляй не хочу — ты должен был пришить именно нашего единственного свидетеля?

Шильке возмущенно глотнул коньяку из своей фляжки. Он ненавидел этого сукина сына. Ненавидел этого типа, который всегда был прав. Он считал его… К сожалению, они были сиамскими братьями. Если погибнет Шильке, конец и Холмсу, чуть ли не в тот же самый момент. Если погибнет Холмс, Шильке сделается человеком без будущего. Разве что это будущее определит ему курорт ГУЛАГ. Они были неразрывны. Сейчас они были приписаны один к другому. Истинные сиамские братья. Смерть одного означает смерть и другого. И воистину: tertium non datur.

— Ну хорошо, — Холмс занялся пивом. — И чего ты узнал?

— Нойманн — это не человек, — ответил Шильке.

— Ага, — Холмс принял данную информацию спокойно. — Это многое объясняет.

«The Holms», именно так звучал его псевдоним, то есть майор Мачей Длужевский, агент польской разведки, медленно поднялся с сундука, в котором пряталась советская радиостанция.