Лейтенант отправил парня и закурил очередную сигарету. Ну ладно… Похоже, что теперь Холмс был его последней альтернативой. Чтобы не назвать все это последней спасательной доской.
Он начал изучать документы. Удивительно, расстрелянные парни из третьего отдела в своей профессии были хороши. В бумагах новых фактов вроде бы как и не было. Агент польской разведки, не расшифрованные материалы прослушивания, списки частот и… Выстрел в самое яблочко. Им удалось обнаружить его логовище. Самого агента захватить не удалось, зато им достались его личные вещи. Шильке просматривал отдельные позиции списка. Остановился на книге «Закат и падение Римской Империи».
Шильке поднялся из-за стола и подогрел остатки чая. Закат и падение Римской Империи? Парни из тройки нашли еще и личное письмо какой-то женщине из Швейцарии. Незавершенное. Черт подери! У этих агентов в голове все мешается. Сидят на самой передовой, под постоянной угрозой и… пишут любовные письма женщинам в Швейцарию. При этом нагло пользуются услугами германской почты! Какое хамство! Шильке покачал головой. Этот тип нравился ему все больше и больше. Была в нем наглость. Тем более, что женщина, которую он соблазнял, была немкой, жительницей Бреслау.
Лейтенант горячечно просматривал содержание копии. Ничего конкретного, весьма красивое письмо о не исполненном чувстве, только Шильке, который и сам написал множество подобных писем, не дал себя обмануть. Женщина Холмсу была для чего-то нужна, так что он исполнял ее ожидания. Наверняка она на него работала, письмо было слишком личным. Женщину из Швейцарии не удалось перехватить и допросить, следовательно, Шильке должен был ее предупредить. Она укрылась в американском посольстве еще до того, как кто-либо успел ей помешать. А вот интересно, с какими документами.
В письме, и вправду, не было ничего любопытного или конкретного. Помимо одного предложения: Как обычно «перед», я прошел от клёцки до Непомуцена, пока не очутился на Песке, находя успокоение в виде спокойной воды. Господи Боже, и что же все это должно было значить? Клёцка, Непомуцен, песок. Шильке достаточно долго жил в этом городе, чтобы сказать: «Ich bin ein Breslauer» (Я — бреславец). «Клёцка» — это такое каменное «нечто» на вратах собора[11], Непомуцен — это памятник перед собором Святого Креста[12], а «песок» — это церковь Святейшей Девы Марии и прекрасная набережная. Но вот что означает «перед». Шильке размышлял какое-то время. Даты! Он глянул на цифры, выписанные на обозначениях документов. И «перед» тоже стало ясным — чертов крутой деятель, который успокаивался перед операцией. Письмо было написано за день до покушения на Лиске. Холмс, просто-напросто, прогуливался по Тумскому Острову[13]. И глядел на Одер.
Лейтенант глянул на стоящий на письменном столе старомодный календарь. Через три дня Крупманн желает схватить Холмса. У него, у Шильке, всего два дня, чтобы добраться до него. За день до операции он может встретиться с ним на Тумском острове. А как его узнать?
Мрачные размышления снова прервал стук в двери.
— Войдите!
Снова Хайни. На сей раз чем-то возбужденный.
— Герр капитан, докладываю, что устроил вам автомобиль на сегодняшний вечер!
— Что?
— Устроил машину, я буду за рулем, — именно это его более всего и возбуждало. Начальство отдало кубельваген на ремонт. Он должен был продлиться до завтра, но мастерская уже сделала, так что я забрал машину для герра лейтенанта. Ну так, тихонько.
— А откуда ты знаешь, что на сегодня мне бы пригодилась машина?
Парнишка несколько смешался, но не сильно.
— Ну… ведь герр лейтенант, с этими женщинами так… — Он понятия не имел, как высказаться. — Ну да… поближе оно, ну… В общем, я подумал, что такую фройляйн лучше подвезти на машине, чем трамваем. Я когда я буду за рулем, так я и на морозе могу подождать, потому что…
— Знаю, потому что обожаешь автомобили. Хайни, ты гений!
— Спасибо, герр лейтенант. К вашим услугам, герр лейтенант.
Бедный парень. Водить он научился в гитлерюгенде. Вроде как и молод для фронта, но ведь его и так бы забрали, если бы не тихая опека Шильке. Он, попросту, не мог позволить, чтобы мальчишка пропал. Уж слишком много трупов, слишком много юных трупов. Сам Шильке, к сожалению, был неизлечимым, несгибаемым пацифистом. Он исправлял ошибки Господа Бога на столько, на сколько мог, в тех делах, которых мог сам исправить. Своим незначительным в глобальном масштабе образом. Ну а война отталкивала его сильнее всего.
11
Имеется в виду монументальный кафедральный собор Иоанна Крестителя (1158 г., первый готический храм на польской земле, был почти полностью разрушен весной 1945 года, затем восстановлен). Именно к нему примыкают «клёцковые ворота» (а не являются воротами собора). В материале: liketotravel.ru/poland/dostoprimechatelnosti-vrotslava дается подробное объяснение «клецкам».
12
Памятник Яну Непомуцкому на Тумском острове (польск.
13
Тумский (польск.