— Но ведь это несущая стена.
— Потому я и не приказываю вам взрывать ее всю. Сделайте маленькую дырку, чтобы через нее вы могли сбежать к камрадам, — отдавал распоряжения Шильке.
— А вдруг мы убьем кого-то из тамошних?
— Так попробуйте их предупредить. Если боитесь, что Иван подслушает, кричите шифром. Например: «Гросс, все идут на север!».
Шильке надеялся на то, что наиболее разумный солдат из тамошней группы поймет это и отодвинет людей под нужную стенку.
— Так ведь это же несущая стена, — повторил сапер.
— У вас есть две возможности. Или сбежите через дырку, или погибнете, и тогда будет безразлично, вызвал вашу смерть завалившийся потолок или русские пули. Tertium non datur!
— Господи… Не понимаю.
— Это по-латыни: «Третьего выхода нет»[3].
Шильке уже не намеревался заниматься придурком. У него было чертовски мало времени, а пребывание здесь в любой момент грозило какой-нибудь идиотской атакой, контратакой, анти-контратакой, противо-анти-контратакой, каким-нибудь совершенно глупым убийством людей и устройством одни другим всяких гадостей. Он был абсолютным пацифистом до самых глубин собственных убеждений, война была противна ему, но более всего — она ему осточертела.
— Рядовой Риттер!
— Здесь!
Очередной человек, записанный обществом в список потерь, встал во фрунт.
— Вольно.
У Риттера было мягкое, хотя и грубо отесанное лицо, которое уродовал только шрам с рваными краями, пересекающий левую щеку. Наверняка не военная памятка. Шрам был весьма старым. Как и другие, Риттер глядел на офицера как на последнюю надежду. Но тот должен был его разочаровать. Несмотря на врожденный пацифизм, он не был благотворительным учреждением, раздающим счастье налево и направо. Не он был виноват во всех несчастьях, и они, говоря по чести, не слишком-то его и волновали. Он просто натренировал в себе трезвое мышление и такой же взгляд на все дела.
— Ведь вы строительный столяр, правда?
— Да. Был.
— Вы сбивали специальные ящики для перевозки произведений искусства, так?
— Так точно! Я был хорошим столяром, герр капитан.
— Вот именно. А вас не удивляет, что в такой момент такого нужного специалиста направляют на фронт? В первые ряды?
— Говоря по правде, я не понимаю вопроса, герр капитан. Мне прислали повестку из управления пополнений…
— Я веду следствие по делу серии таинственных убийств в группе людей, занимающихся эвакуацией ценных памяток. Отсюда и мой вопрос.
Риттер выпучил глаза. У него просто в голове не помещалось, что в этом море огня, океане боли и несчастий, на ежедневно расширяющемся кладбище кто-то ведет следствие по делу каких-то там убийств, абсолютно не существенных, принимая во внимание размеры поражения. Понятное дело, что он был служакой, сейчас он был внедрен в подчиняющуюся дисциплине часть, но вот поверить он никак не мог. Следствие! Да еще и кем проводимое? Самым энергичным и способным офицером, какого довелось ему видеть за последнее время. Человеком, которому умение командовать само шло в руки, и под руководством которого они многое могли бы сделать. Столяр потряс головой.
— Кто направил вас на фронт? — допрашивал Шильке. — С кем-то поссорились? Заметили что-то беспокоящее? Что-то обратило ваше внимание?
— Нет, герр капитан. Ничего серьезного я не видел.
— Именно о таком я и догадывался! — рявкнул Шильке. — Ведь если бы вы чего-то увидели, вас, черт подери, попросту бы убили! А они «всего лишь» отослали вас на фронт. Что вы видели такого, что могло бы не соответствовать рутинным действиям в вашей профессии?
Ситуация, словно из кошмарного сна. Вокруг поле боя, за стеной русские, артиллерия долбит со всех сторон, налеты ежесекундно, у всех вокруг заряженное оружие, Шильке спрашивает про какие-то там мошенничества в сфере, связанной с произведениями искусства. Так это и вправду сон?
— Хорошо, хорошо, — уже немного нервничая, сказал офицер. — Сейчас я назову вам несколько фамилий, а вы, Риттер, скажете, какая из них вам не известна. Поняли?
— Не понял, герр капитан.
— Вы укажете фамилию человека, которого НЕ знаете. Ясно?
Тот подтвердил, кивнув головой.
— Галант, Форст, Клостерманн, фон Хайманн, Клосинский, Райбау…
— Этих всех знаю, герр капитан. То есть, знал, потому что…
— Я знаю, почему вы говорите «потому что», — отрезал Шильке. — Дальше: Гутом, Нагорский, Цвайбельштайн, Гауэнтр, Нойманн…
— Этого не знаю, — отважился перебить Риттер.
— Но фамилию слышали?
— Так, слышал. Он был наездами. Приезжал из Берлина. И все боялись. Говорили: «Нойманн едет. Оставьте всякую надежду». Лично я никогда его не видел.