— Это один человек или несколько?
— Что?
Шильке не знал, как спросить об этом у Риттера.
— Он приезжал один или с несколькими другими людьми? Это была чисто фамилия или, скорее такого определения как «проверка», «паника»? Приезжает Нойманн — конкретный человек или, скорее, это: «внимание, спасайся, кто может»?
— Не знаю. Никогда он не был сам, потому что под ужин готовили зал побольше. Для одного человека этого бы не делали.
Шильке вытащил сигару из металлического цилиндрика. Он долго грел ее бензиновой зажигалкой, потом закурил, выдул клуб едкого дыма.
— С чем у вас ассоциируется Нойманн?
— Не знаю, герр капитан. Всегда было замешательство.
— Так с чем? — спросил Шильке еще раз.
Риттер пытался что-то припомнить. Что-то было. Вроде бы как им приказывали переждать в помещениях для рабочих, но что-то было. Что-то на самой границе памяти, что-то, чего Риттер не мог вспомнить. И внезапный проблеск.
— Куколки, герр капитан. То были куколки.
— Что?
— Куколки. Маленькие такие, китайские.
— Я еб…
Грохот в коридоре разорвал барабанные перепонки в ушах. Все живое рухнуло под защиту временной баррикады. Пулеметные очереди рикошетами отражались от стен. Кто-то бросал гранаты. Звуки вязли в безумии паники, охватившей солдат.
— Иван пошел!
Шильке не знал, кто проорал эти слова. Он подполз к саперу.
— Заряды готовы?
— Чего?
— Siecher?! (здесь: Точно? — нем.).
— Jawohl!
Шильке приказал всем присутствующим хором орать «Гросс, иди на север!». При этом он едва слышал сам себя. Паника отмеряла порции адреналина прямо в мозг. Кто-то стрелял, кто-то беспомощно ёжился под иллюзорной защитой баррикады, страх подавлял, не позволяя понять, что же происходит вокруг. Герр Данте, подумал капитан, похоже, вы тоже принимали участие в уличных боях. Но поэт, певец преисподней, продолжал молчать. А вот русские, наоборот. Они выли, как будто бы самим криком желали заставить стены резонировать.
— Поджигай!
— Так ведь это же несущая, — простонал сапер.
— Поджигай. Tertium non datur.
Сапер снова не понял. Он сжался, словно новорожденный, и повернул рычаг детонатора. У Шильке, правда, уши были заткнуты пальцами, но это было малейшей проблемой. Капитану просто хотелось блевать. Он не слишком понимал, как располагаются стороны света, где потолок, а где пол. Но дыру в стене, несмотря на тучи пыли, он заметил.
— За мной! — скакнул он вперед. Это было мимолетное мгновение понимания таинств командования. Собственно говоря, как самый старший чином, он обязан был остаться, проследить за всем и покинуть ловушку самым последним. Но чудовищный страх даже не допускал появления подобного рода мыслей. К счастью, теория командования оставляла ему выход: «За мной!». Это означает, все обязаны делать, что и и он. А он сам покажет, как. Шильке рванул в щель, вырванную в кирпичной стене, бросая «томпсон» перед собой. К счастью, Гросс понял, что означает «отправляться на север». Совершенно целехонькие солдаты из другого класса умело перехватывали беглецов. Несмотря на стрельбу и вопли в коридоре, Шильке удалось немного взять себя в руки. У него лишь дрожало левое веко.
— Как ситуация?
— Иван держит нас в руках. Даже и не знаю, удастся ли нам проскочить дальше.
— Быстрее, быстрее!
Солдаты помогали коллегам, пролезавшим сквозь дыру в стене. Один, еще один… Следующим был Риттер. О застрял в узкой дыре.
— Это ранец, — крикнул кто-то. — Ранец его держит.
— Перережьте ремешок штыком! — приказал Шильке.
Кто-то молниеносно выполнил приказ. Солдаты тащили коллегу за руки.
— Что-то его держит!
Неожиданно Риттер скривился.
— Иван меня схватил! Иван схватил меня за ноги!
— Черт подери! Тащите!
— Камрады, спасите! — выл Риттер. — Спасайте меня!
И что тут делать? У тех были его ноги, у немцев — руки. Еще немного, и Риттера разорвали бы наполовину. Что тут делать? Протиснуть гранату над спиной? Тоже погибнет. Стрелять? А как?
— Друзья, не бросайте меня, — плакался Риттер.
Солдаты прибавили усилий. Материал кителя треснул на обоих плечах. Протянулось больше рук, чтобы тащить. В толкучке дергали уже и за голову, за воротник, под руки. Но русские тоже были сильны. Риттер постепенно скрывался в дыре.
— Аааа! Друзья! Друзья!
Его чуть не задушили. Рванули так, словно бы и вправду хотели разорвать на клочья. Интересно, а суставы у него остались целыми?