– Торн, я знаю, ты подумаешь, что я совсем лишилась рассудка, но ты не мог бы вверить своего отца моим заботам?
– Это бесполезно, Бриттани. Я вижу, что доктор прав. Отец долго не протянет, и было бы несправедливо заставлять тебя страдать вместе с ним.
– Я хочу кое-что попробовать. Обещаю тебе быть осторожной. Я могу это сделать, Торн, – настаивала она. – Знаю, что могу!
Он глубоко вздохнул, понимая, что Бриттани ничего не в силах изменить, потому что доктор сказал: надежды нет.
– Хорошо, делай, что считаешь нужным, но, боюсь, ничего не поможет.
– А сейчас пришли ко мне Эсмеральду. И пусть слуги принесут лохань с водой. – Она закатала рукава и прошла к окну, где с такой силой дернула тяжелые бархатные шторы, что они полетели на пол, подняв тучи пыли. Затем широко распахнула окно, чтобы впустить в комнату свежий воздух.
Обернувшись, Бриттани обнаружила, что Торн наблюдает за ней.
– Поспеши. Пришли ко мне Эсмеральду.
– Эта старуха еще жива?
– Она в полном здравии. Иди же, Торн! – Она подошла к кровати. – И не пускай сюда никого, кроме Эсмеральды.
Тревожная тишина установилась в доме. Как будто все затаили дыхание, ожидая услышать, что хозяин Стоддард-Хилла умер. Слуги ходили по дому на цыпочках и разговаривали шепотом.
Эсмеральда выставила Торна из комнаты отца, заявив, что он путается у нее под ногами. Он не видел ни доктора, ни мачехи с тех пор, как заявил им, чтобы держались подальше от него. Когда доктор стал возражать, Торн напомнил ему, что тот сказал, что больше ничего не может сделать для больного.
Бриттани наблюдала, как Эсмеральда смешала какой-то порошок с водой и размешивала до тех пор, пока все это не превратилось в белую пасту.
– Ты держи ему голову, а я буду ложкой вливать противоядие в горло.
Отец Торна покорно взял жидкость в рот, потому что был слишком слаб, чтобы протестовать. Кожа его была белой как полотно, и он походил скорее на покойника, чем на живого человека.
– Что теперь? – спросила Бриттани.
– Подождем немного. Ему станет плохо, начнется рвота. Если в нем яд, надеюсь, он весь выйдет.
Бриттани наблюдала за его лицом, ожидая реакции, но старик лежал неподвижный и безжизненный. Потом зашевелился и застонал. А вскоре ему сделалось плохо, началась сильная рвота. Эсмеральда держала перед ним таз, а Бриттани протирала влажной тканью лоб.
– Оставь меня в покое, старуха, – пробормотал он, – дай спокойно умереть.
– Ну, уж нет! Если я оставлю тебя в покое, ты непременно умрешь, мистер Бенджамин. Надо выгнать яд из твоего организма.
Бриттани встретилась глазами со старой женщиной.
– Похоже на то. Он, наверное, съел что-то, отчего заболел?
Глаза Эсмеральды превратились в черные щелки.
– Да, он съел что-то, что у него не прижилось. Давай-ка дадим ему еще снадобья. Надо выгнать из него всю эту гадость.
Больше двух часов Бриттани с Эсмеральдой боролись за жизнь отца Торна. Наконец его перестало рвать, он затих, и боли, казалось, уменьшились. Бриттани сменила постельное белье, а Эсмеральда переодела его в чистую рубашку. Сейчас Бриттани стояла с ним рядом, протирая лицо влажной тканью.
Отец Торна облизнул губы и взглянул на нее.
– Когда я смотрю на вас, то думаю, что я в раю, но когда смотрю на Эсмеральду, то не сомневаюсь, что попал в ад. – Он перевел взгляд на рабыню. – Не видать нам с тобой рая как своих ушей, а, старуха? – Он слабо улыбнулся: – Если я не в раю, то кто тогда этот прекрасный ангел?
– Ну как же, мастер Бен, это ведь жена вашего сына.
Глаза Бена расширились, и он поднял слабую руку.
– Я всегда знал, что у мальчика есть голова на плечах. – Веки его медленно опустились. – А сейчас я посплю. Мне стало лучше.
– Спасибо тебе, Эсмеральда, – прошептала Бриттани. – Он бы умер, если б не ты.
– Да, скорее всего. И будет лучше, если с этих пор ты сама присмотришь за тем, что он ест.
Бриттани потрясенно приоткрыла рот.
– Ты хочешь сказать, что его пытаются отравить?
– Уверена в этом. И повторяю еще раз: нужно, чтоб за хозяином ухаживали те, кому ты доверяешь.
Бриттани кивнула:
– Кажется, я начинаю понимать.
– Я слишком стара для таких дел. Пойду домой. Хочешь, чтоб я прислала сюда мастера Торна?
– Да, пожалуйста. И, Эсмеральда, пусть это останется пока между нами. Если кто-то желает зла отцу Торна, нам будет легче поймать их, если они не будут знать, что их подозревают.
Торн смотрел на приближающуюся к нему Эсмеральду. Она расплылась в широкой улыбке и потрепала его по руке.
– Ты вернулся как раз вовремя. Не надо было тебе уезжать.
– Не я выбирал. Мне пришлось уехать, Эсмеральда.
– А сейчас иди к своему папе.
? Он… он…
– Спокойно спит. Даст Бог, через несколько дней он уже будет на ногах.
– Разве это возможно?
– Я хочу сказать, что он жив, мастер Торн, и, насколько я могу судить, поправится. А сейчас давай-ка иди наверх и посиди со своей хорошенькой женушкой.
Облегчение затопило Торна. Он помчался вверх по лестнице, боясь даже надеяться. На лестничной площадке остановился и оглянулся на Эсмеральду.
– Тебе нравится Бриттани, правда?
Старая женщина развернулась и зашаркала к двери. Домотканая юбка хлопала по костлявым ногам.
– Она сокровище, мастер Торн, настоящее сокровище. Она напомнила мне, старухе, что в мире еще есть добро. Если не будешь за ней присматривать, кто-нибудь умыкнет ее у тебя.
Торн помчался, перепрыгивая через две ступеньки. Добежав до двери в комнату отца, он остановился, чувствуя волнение и неуверенность. Потом тихо открыл дверь, чтобы Бриттани не услышала, и немного постоял в полумраке, наблюдая за ней. Она смотрела на его отца с выражением мягкости и нежности на лице.
Он потер подбородок, заросший темной щетиной. У него не было времени даже побриться.
Когда Торн подошел и встал рядом с Бриттани, она улыбнулась ему дрожащей улыбкой. Он на мгновение утонул в зеленых глубинах ее глаз.
– Эсмеральда сказала тебе, что твоему отцу лучше? – шепотом спросила она.
– Да, но я не могу поверить в такую чудесную перемену, – тихо отозвался он. – Цвет лица стал чище, и дышит он легче. – Торн огляделся и заметил, что воздух свежий, и комната больше не напоминает больничную палату. В сущности, весь дом как будто изменился с тех пор, как в нем поселилась Бриттани – или ему это только кажется?
– Мне нравится твой отец, Торн.
Он привлек ее к себе.
– А как насчет сына?
Бен открыл глаза и пробасил:
– О чем это вы двое там шепчетесь? Думаете, я не слышу? Еще немного, и я встану на ноги.
Бриттани решительно возразила:
– Еще рановато. Я посижу с вами сегодня, мистер Стоддард, поскольку Торн провел у вашей постели большую часть ночи.
– Нечего тут нянчиться со мной и стоять у меня над душой.
Бриттани понимала, что пока они не выяснят, кто пытался отравить отца Торна, его нельзя оставлять одного.
? Истратьте силы на возражения, Бен, – сказала девушка, – я все равно посижу с вами.
Бен был слишком слаб, чтобы спорить с ней.
? Ты умеешь читать?
Торн рассмеялся.
– На каком языке ты хотел бы, чтоб она тебе почитала, отец? Она знает одиннадцать.
Бен недоверчиво уставился на Бриттани.
– Да полно, разве такое возможно? Да это же настоящий подвиг для такой малышки. – Он взглянул на сына. – Бьюсь об заклад, тебе приходится пошевеливаться, чтобы не отставать от нее.
Торн потянул Бритгани к двери. Она вскинула на него глаза и спросила:
– В Вашингтоне все прошло для тебя хорошо, Торн?
Он решил не тревожить ее подробностями.
– Нормально.
– Это не ответ.
– Не забивай себе голову. У меня есть новости об Ахмеде.
Ее глаза засветились надеждой.
– Ты нашел его?
– Пока нет, но один из людей, которых я нанял, доложил, что Ахмеда видели. Похоже, какой-то работорговец наткнулся на него в тот день, когда он отправился в Чарлстон, и, поскольку у него не было документов, отвез его на аукцион. Но, должен добавить, не раньше, чем Ахмед отметелил с дюжину парней.