- Интересно, - сказал доктор Нильсон: - Думаю, этот стеклянный шар реагирует на пси-уровень человека. Других версий у меня нет.
- Эрик и Марк до сих пор с этим Дэном? - спросила София.
- Наверное, - Нина кивнула.
- Что же нам делать дальше? - задумчиво проговорил доктор Нильсон: - Остаться здесь или поискать другое убежище?
- Я никуда не пойду, пока эти подонки на красной машине рядом! - воскликнула Лаура.
- По-вашему, в магазине безопасно? - спросил старик: - Вы не видели ничего необычного?
- Здесь неплохо, - задумчиво проговорила художница: - Только возле лестницы разлито много синего. В остальном чистенько.
Мы переглянулись. Кажется, все думали одинаково.
- Давайте останемся, - сказала София.
- Так мы и сделаем, - решил доктор Нильсон: - Только чтобы никто не совался к мраморной лестнице.
Глава 3.
День незаметно превратился в вечер. За большими окнами расцвел темно-красный закат. Нужно было возвращаться в наше убежище. Все немного успокоились. Лаура и Нина перестали бросать друг на друга косые взгляды. С появлением художницы всё изменилось. Наверное, потому, что она видела.
- Вон там за барной стойкой разлит зеленый цвет, но он не слишком яркий, - говорила она.
Доктор Нильсон проверил слова Лауры с помощью рамки, и она, действительно, начала вращаться быстрее. Пси как-то сразу стала реальней только от того, что ее видела одна малознакомая женщина.
- Если мы останемся здесь надолго, нужно обустроить быт, - сказала Лаура, критически осматривая комнату отдыха: - Думаю, мальчикам стоит ночевать в другой спальне. Например, в сауне - она всё равно не включена.
- Отличная идея! - сказал доктор Нильсон: - У нас тут как-то все не организовано.
Девочки переглянулись, и я их отлично понимал. За годы в интернате мы успели возненавидеть воспитателей. Уж лучше пусть всё будет плохо и не правильно, но так, как мы решили! Спорить никто не стал - к этому нас тоже приучил интернат.
- Пожалуй, нужно заглянуть в магазин текстиля, - объявила Лаура: - Взять постельное белье и занавески. Виктор, будь умницей, помоги мне.
Я пожал плечами и покорно поплелся за художницей. Что мне было еще делать? Она болтала что-то про любимые шторы нежно-золотистые, почти кремовые. Стоило нам закрыть за собой тяжелые стеклянные двери спортзала, Лаура сказала:
- Ты должен использовать свой цвет или он взорвет тебя изнутри.
Я вздрогнул, но ничего не отвечал.
- Доктор Свен называет эту штуку пси-силой. Я вижу, что ты ее притягиваешь. Цвет липнет к тебе и накапливается вот тут, - художница дотронулась до моей груди, и в моих легких тут же зашевелился колючий лед.
- Можешь ничего не говорить, - продолжала Лаура: - Но я тебя хорошо понимаю. Сама была такой. Тебе кажется, что ты во всем виноват. Это чувство копится и хочет тебя убить, но ты можешь превратить его в нечто полезное. Когда-то я так начала рисовать. А сейчас есть цвет... то есть пси.
У меня сбилось дыхание. Глаза вылезли на лоб. Как она может знать столько про меня?
- А вот и магазин! - как ни в чем не бывало прощебетала Лаура: - Тебе какие простыни больше нравятся: с айсбергом или с розами? Хотя глупый вопрос - ты же мальчик.
Я прошел вслед за художницей и принялся рассматривать яркие ткани. Сердце бешено колотилось. В голове вспыхивали самые разные странные мысли:
- Если она так всё знает, может спросить у нее что-то важное? Про Хоуп или про мою жизнь?
Лаура тем временем загрузила корзинку плоскими пачками постельного белья и вручила мне:
- Понеси, пожалуйста.
Я решился заговорить только, когда мы вышли из магазина. Слова неловко ломались на губах:
- Какой у меня цвет? - почему-то я выбрал самый дурацкий вопрос.