Когда гарнизон убрали, в городке ни одного крылатого пегаса не осталось, откочевали вместе с имперскими рыцарями. А гонять на окраину каждый раз всадника на крылатом коне — накладно даже для Империи, казна-то пустая, иначе не поддержали бы дворяне этого племянника казненного предателя.
Кони — они большие, едят много, овес дорогой… А голуби — маленькие. Им этого овса не как лошади нужно, а совсем чуть-чуть. Вспомнил Рету, что голубиная почта в городке была! Правда, не столько в городке, сколько в монастыре. Там служки о голубях заботились, разводили их. И новости-то наверняка первыми получали. Потому что даже если во дворце восстание, в храме обычно тихо и мирно, церковь старается в стороне от смут держаться…
А маг в монастыре частый гость был — он монастырские книги лечил, червей из них выгонял, которые переплеты и пергамены грызли, с молью боролся. Ветхие страницы укреплял, рисунки заново раскрашивал, если старая краска осыпалась. Маг книги любил, делал это для монастыря безвозмездно, то есть даром. Вот его там и привечали.
А опекун в храме монастырском всегда свои грехи после попойки замаливал. Денежку жертвовал. Вроде как откупался от Всевышнего за все свои пакости.
Казалось бы, и малость совсем, сообразить, откуда в городке последние новости из столицы, — но так приятно Рету стало, что разобрался с этим, прямо на душе легко. Не совсем он, Рету, пропащий человек, есть голова на плечах! Не зря его мамушка Лаида всегда хвалила.
Пока он размышлял, костяной дракон поднялся выше: внизу пошли матерые горные хребты, снег на которых не тает и летом. Черные граниты, серые базальты… Ветер отполировывал скалы до зеркального блеска. Здесь не было жизни — один холод. Ночь уже перевалила на вторую половину, и свет луны тоже казался ледяным, безжизненным. Он делал черное еще чернее, а серое превращал в стальное, холодное. Снег в этом призрачном свете искрился, как, должно быть, искрятся толченые бриллианты.
Рету от неминуемого превращения в льдинку спасал тот жар, что шел и от герцога, и от преображенного советника; жар подземных глубин, адского пламени, пылающей лавы вулканов.
Перевалив через ощетинившийся скалами хребет, дракон начал закладывать круг над высокогорным плато. Этот относительно ровный пятачок в самом сердце вставшей на дыбы земли был полностью неприступен, почти отвесные стены плато обрывались в пропасти, дно которых не дано было увидеть никому.
На вершине гигантской горы, примыкавшей к северной оконечности пятачка, бывали лишь звезды и ангелы. Облака устраивались на отдых куда ниже.
В самом центре плато зиял огненный провал, проход в самые недра земли. Именно туда, сложив крылья, спикировал с ночного, усеянного колючими звездами неба дракон с костяным троном на спине.
Ворвавшись на безумной скорости в подземелье, спиралью уходящее вглубь, к корням гор, дракон понесся по извивам. У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у… низко гудел воздух в подземных коридорах. Рету не мог видеть, что там впереди, но он замечал испуганно вжавшихся в стенки обитателей подземелья, что крылатых, что бескрылых.
Чем ниже они спускались, тем светлее становилось: подземное пламя бушевало в расщелинах и пропастях подгорных пустот. Из этого пламени выступали причудливые столбы, мостики и арки. Беседки и площадки застыли на таких тонких основаниях, что казалось, они парят над пламенем, жадно лижущем их подножия.
Дракон, не снижая скорости, летел над подземным огненным морем. По расчетам Рету (который верил, что помнит, где сейчас север, а где юг), двигались они на юго-восток.
Огненное море закончилось, снова пошли тоннели и подземелья преисподней. Дракон-советник наконец-то немного угомонился. Может, устал, а может, уже добрались куда надо.
Последнее-то и пугало Рету больше всего.
Наконец они влетели в огромный пустой зал. Черные колонны подпирали его свод, черные и багровые плиты были выложены на полу затейливым узором.
Дракон распахнул крылья во всю мощь, гася скорость, и неожиданно мягко приземлился в самом центре зала. Адский герцог неторопливо сошел по поданному к трону крылу.
Дракон стукнул хвостом оземь и оборотился в советника.
Рету в этот миг уже благополучно сидел за одной из колонн, прикрывшись дерюжкой для пущей конспирации. Величавость герцога и сейчас сыграла ему на руку, позволив выскользнуть из-за трона, спрыгнуть и спрятаться.
В зале ощутимо пахло серой. Видимо, это была прихожая Адского герцога.
Советник шумно вздохнул, повел плечами, разминая затекшее тело, и пробурчал:
— Нет, какой все же гад этот имперский дворянин! Такой отдых испортил!
— Ты в долгу не остался, — заметил герцог глухим басом.
Он махнул крылом и превратился в человека в плаще.
— У меня от рогов голова уже чешется, — признался он неожиданно. — Наверное, скоро опять сброшу.
— Сир, это была неудачная шутка, — тоже оборотился человеком советник. — Я имею в виду этого нахала. Когда меня обдуло ветром над горами, я понял, что сглупил. Надо было его в жертву принести. Тогда бы он с полным правом мог бы вступить в Орды Нежити, был бы там почетным зомби. Наверное, я так и сделаю.
Раздался громкий топот, гомон и лай.
В мгновение ока оба демона приняли обычный облик.
В зал вошел красавец в ранге Адского герцога, такой же рогатый и крылатый, только алые разводы на его броне мерцали ярче.
За ним скользила, скромно потупив глаза, ведьма, укутанная в длинный плащ. А прислуга пыталась удержать на туго натянутых цепях Адских гончих, оглашающих все подземелье лаем и воем.
При виде хозяина зала они резко смолкли.
— Мне тут доложили, что вы прилетели с треском и блеском! — хлопнул дружески по плечу один Адский герцог другого.
Показалось ли Рету или правда так было, но хозяин слегка поморщился.
— Пришлось вернуться раньше, чем рассчитывали, — сухо ответил он.
— Ашкаэль передал, что Бетрезен передумал, велено только завтра собраться, — сообщил гость. — Я решил, что есть время Дикой Охотой поразвлечься. А то совсем засиделся. Присоединишься?
— Не могу, — отказался хозяин зала. — Крыло еще не зажило.
Герцог-охотник махнул с досады огненным хлыстом.
— Жаль! Хотя мог бы и сам, конечно, сообразить, раз ты у нас в последнее время только на советнике и летаешь.
Он поскреб мраморную плиту когтями. Плита не поддалась. Адский герцог от души щелкнул по ней хлыстом и с надеждой спросил:
— А может, на советнике поедешь? Одному не так весело гон вести.
Советник очень громко хмыкнул и ехидно сказал:
— Прошу прощения, благородные герцоги, что вмешиваюсь в ваш разговор, но у советника силы на исходе. Я ж все-таки не имперский пегас!
Наверное, это была хорошо известная и любимая шутка, потому что все кругом, включая гончих, зашлись от смеха.
— Извини, приятель, не могу, — подытожил хозяин, отсмеявшись. — Пегас не везет.
— Жаль. До встречи на совете! — Гость со свитой покинул зал.
Уходя вслед за хозяином, ведьма на мгновение подняла глаза, глянула на герцога, надвинула поглубже капюшон и неслышно, тише привидения, выплыла прочь.
— Стерва! — буркнул советник, снова оборачиваясь человеком. — Так бы и сжег!
Герцог, тоже сменивший обличье, кивнул.
— Тошнит меня от этих Диких Охот, — сказал он раздраженно. — Скука невыносимая, одно и то же, одно и то же. А этот дурак за пять тысяч лет так и не понял, что я ненавижу его тупые развлечения.
— Ведьма поняла, — уверенно сказал советник.
— Ведьме — яду, — распорядился Адский герцог.
— Лучше прямо на Дикой Охоте завалить, — задумчиво сказал советник. — С ядом всегда непонятно, подействует, не подействует, особенно на ведьм. А тут им можно дракона подсунуть, чтобы он ее сжег. Я знаю одно неплохое логово поблизости. Лавовый дракон — хороший трофей, наш красавчик клюнет.
— Хорошо, займись этим, — решил судьбу ведьмы Адский герцог.
— Слушаюсь, мой господин, — выполнил сложный придворный поклон советник и, оборотившись трехголовой Адской гончей, длинными скачками понесся догонять Дикую Охоту.