— Что здесь? — спросил он.
— Бруклин работает уже много десятилетий, — объяснила она. — И, честно говоря, мы не всегда успеваем с документами, когда у нас такое огромное количество пациентов и семей. Мы пытаемся оставаться на высоте сейчас, но здесь не всегда всё было так гладко.
— Бумажная возня, — пробормотал Рикки. — Замечательно.
— Это была жалоба? — она остановилась, дверь на половину открытая, и холодно посмотрела на него.
Он забыл, что она была одной из них. Что всегда существовала угроза «наказания», даже если он еще не знал, что это значило. И не пытался узнать.
— Я просто предпочитаю улицу, вот и все, — поправил он.
Ее выражение смягчилось.
— Разумеется. Думаю, как и все мы. Вот, сейчас покажу, чем ты будешь заниматься сегодня.
За дверью была небольшая, тесная комната, выложенная полками. Это не было похоже на залы, комнаты и камеры Бруклина, не идеально очищенные и убранные, полный беспорядок. Пыльно. И конечно же, медсестра Эш вручила ему небольшую тряпку из кармана своего пальто.
— Постарайся как можно чище, — сказала она. — Начни здесь, со старых карт приема и выписки пациентов. Просто вытащи файлы, расположи их в алфавитном порядке и сложи в ящике для хранения. Сделай столько, сколько сможешь, пожалуйста. Я знаю, это немного утомительно, но, возможно, это даст тебе шанс подумать о причинах твоего пребывания здесь.
Рикки кивнул, хотя совсем не слушал её. Коробка на полке прямо напротив двери разливалась, старые черно-белые фотографии и пленка вывалились. Он подошел к коробке, вытаскивая одну из фотографий и изучая ее. Молодая девушка смотрела на фотографа, выражение ее лица было безжизненным, ее маленькое лицо было омрачено гигантскими врачами, толпившимися вокруг нее. Единственный импульс, который он почувствовал, это помочь ей, спасти ее…
— Эти фотографии, — мягко сказал он. — Они похожи на те, что висят в зале. В кафетерии.
— Да, — ответила сестра Эш. Она присоединилась к нему и аккуратно взяла фотографию из его рук, засунув ее обратно в коробку из поля зрения.
— Честно говоря, я нахожу их тревожными. Но смотритель считает, что важно быть откровенными о работе, которую мы здесь делаем. Чтобы гордиться этим.
— Гордиться причинять боль маленьким девочкам? — Рики сплюнул.
— Мы прошли долгий путь, — сказала сестра Эш, может быть, немного защищаясь. — Мы не можем изменить прошлое, мы только можем попытаться быть лучше. — Она остановилась. — Мы должны работать лучше. Она звучала грустно. Покорно.
— Я все еще очень хотел бы поговорить со своей матерью, — напомнил ей Рикки, чувствуя момент слабости, уязвимости
Но медсестра Эш сразу выпрямилась, исправляя грустный уклон в губах, она отмахнулась руками и подошла к двери.
— Я не могу помочь тебе, Рикки. Не таким образом. Знаешь, это большая честь получить это задание, не каждому пациенту здесь разрешено находиться. Я могу только посоветовать, чтоб ты хорошо себя вел. Порядок и дисциплина, помнишь? Вот что мы вознаграждаем здесь.
— Да, — сказал он. — Я помню. И я обещаю, что буду одним из лучших. Я всё равно добьюсь этого телефонного звонка от тебя в конце концов. — Он подмигнул
— Тебе придется постараться.
И она ушла. Он услышал, как ключ повернулся в замке. Здесь было не так много света, и на мгновение на него обрушилась клаустрофобия… Пыль сковала легкие. Он слышал, как трубы скрипели и оседали в стенах, это напомнило ему о том странном, темном сердцебиении, за которым он следовал во сне. Мираж… видение… Спустя неделю его сон снова прервал тот ужасный крик, он все меньше был уверен в том, что произошло в ту первую ночь.
— Какая привилегия, — сказал он себе.
Он вернулся к коробке с фотографиями, и решил начать там сортировку. Небольшой акт неповиновения. Снова нашел маленькую девочку. Она выглядела такой испуганной. Может быть, настолько испуганной, что это были её крики. Но фото было старым, и он не узнал никого из санитаров, окружавших ее. Там были изображения оборудования, хирургического оборудования и врачей, совещающихся над тем, что же с ней делать. Пилы. Молотки. Шприцы, которые выглядели такими большими, как будто для слонов.
Он отшатнулся и убрал фотографии. Если бы это было в другом месте, было бы увлекательно, но сейчас он в лечебнице. Эти фотографии из Бруклина, он напомнил себе. Эти инструменты использовались на пациентах, как он.