Кей подслушала, как два санитара обсуждали какое-то большое событие, для которого смотритель хотел, чтобы все вокруг выглядело идеально. (Не стоит у них для этого персонал?)
— Что ты нашел? — спросила Кей.
— Они когда-нибудь заставляли вас убирать складские помещения?
— Только один раз, — прошептала она, пожимая плечами. Он едва мог слышать ее из-за мягкого звука дюжины тряпок, свисающих по кафельному полу. — Там было отвратительно. Не могла нормально дышать после этого неделю.
— Я знаю, — сказал он. Но вы смотрели на то, что убирали?
— Мне это не интересно, Рикки. Я просто делаю свою работу, пока не выберусь отсюда.
— Может, тебе стоит заглянуть в следующий раз.
Рикки остановился, проверяя, стоят ли их медсестры-сопровождающие возле дверей. Отвлеклись на смотрителя, который, остановился, чтобы проверить их прогресс. Как невезучий Пенни, он просто появлялся повсюду.
— Нет, Рикки, ты не понимаешь, — вздохнула она. Она потакала ему снова, но не в хорошем смысле на этот раз. — Отпусти голову. Тише. Я не собираюсь поднимать шумиху. Я хочу меньше наказаний, не больше.
Он побледнел. Десять дней здесь, и его собственное лечение оставалось легким — каким-то пренебрежительным. Он не был уверен, что натворила Кей, чтобы заслужить ее более строгое лечение, но она была права — если порядок и дисциплина были одержимостью здесь, то смешивание с толпой, вероятно, было лучшей стратегией выживания. Еще. . Он чувствовал то холодное и призрачное дыхание на шее. Он видел странные карточки пациентов с таким количеством насильственных смертей. И он увидел фотографию, которая осталась в его голове. Проблема была в том, чтобы найти его, искал он это или нет.
— Ну, к счастью для тебя, я посмотрел всё за нас обоих.
Кей подняла голову в сторону, перенесла свой вес на ладони, изучая его. Ее глаза были нежными, ищущими, но она не могла скрыть сильное любопытство, сверкающее в ее взгляде. — Не держи меня в напряжении, болван. Что ты там видел?
— Не думаю, что это место всегда было таким отполированным, — пробормотал он. — Пациенты падали как мухи еще пару лет назад. И фотографии. .
— Такие же пугающие, как эти? — спросила она, кивая на стену.
— Хуже. И я почувствовал это странное присутствие. Я имею в виду, слушай, я не верю в призраков, ясно? Сначала проясним это. Но я вижу, что все эти карточки говорят о мертвых людях, и через минуту человек дышит мне в шею, и, я не знаю, Кей, это такое совпадение, которое возвращается, когда ты пытаешься переварить всё это.
— Или, — медленно, мягко сказала Кей, и Рикки знал, что ему, возможно, придется держать себя в руках, что бы она ни сказала дальше, — у тебя скачки вперед. Меня не удивляет, что ты читаешь о мертвых людях, а потом видишь их.
— Я подумал об этом, — сказал он честно. — Но это даже не самое странное. Видите ли, на этой фотографии — и да, я знаю, как смешно это звучит — ну, один из мужчин на фотографиях выглядел как я. И я имею в виду, точно как я.
— Это немного странно, — призналась Кей с гримасой. Я бы тоже думала об этом.
— Спасибо. И спасибо, что поверила мне. По поводу фотографии в любом случае.
— Я убирала эту комнату вдоль и поперек вместе Слоан и Анджелой раньше, — сказала Кей. — Ты должен был слышать некоторые вещи, которые говорит он в частности. Он думает, что все здесь пытаются его убить. Постоянно. Все время. Даже мыши в стенах. Этот разговор будет разумным, если ты спросишь меня.
Их обсуждение резко остановилось, прервалось резкими голосами в углу комнаты. Рядом с высокими двойными дверями две медсестры пытались блокировать пациентов глазеющих на смотрителя, который начал спорить с человеком своего роста. Они были не только одинакового роста; они были похожи друг на друга, с бледной, гладкой кожей, хотя оба мужчины были среднего возраста и имели длинные, аристократичные носы. Второй мужчина не носил очков, но семейное сходство было безошибочным даже на таком расстоянии.