Последние два раза он также цитировал «вспышки насилия» в этих заявлениях. Но это был только один раз, и на самом деле, Бутч заслужил вилку, которая попала ему в голову за то, как он называл Рикки.
— Судя по тому, как меня застукали в постели с соседским мальчиком. Или я должен сказать, молодым человеком? Я не такой уж извращенец.
— Ты вовсе не извращенец, мистер Десмонд, — категорически сказала медсестра Эш. Да. Это было ново. — Мне не нравятся такие слова. Они не вызывают ничего, кроме стыда. Лечение — это не стыд.
Может, она действительно была другой. Он сомневался в этом, но все возможно.
— Ты меня шокируешь, сестра Эш. Но в хорошем смысле.
Она улыбнулась и это почти сделало ее красивой.
— Пожалуйста, дай мне знать, если у тебя возникнут проблемы с обустройством. Приспосабливаться к жизни здесь может весьма… — медсестра прикусила губу, колеблясь — Озадачить.
— О, поверь мне, ничего такого, с чем я не смог бы справиться. Я родился в тюрьме.
Возможно, это преувеличение.
Как только она собралась уходить, она нахмурилась, покачав головой. — Я боюсь, жизнь была очень несправедлива к тебе.
— Боюсь, жизнь ко всем несправедлива.
В скором времени я зайду к тебе снова, — сказала она, поспешив к двери. Она быстро отвернулась от него, возможно, чтобы скрыть румянец, ползущий по ее шее. Он чувствовал себя еще лучше, прямо-таки самодовольно, когда крик знакомой девушки прорезал молчание. Дверь громко закрылась на замок, и улыбка Рикки исчезла. Это был не просто крик человека, охваченного безумием. Это был вопль боли.
Глава 4
Завтрак в семь. Обед в полдень. Предсказуемо. По режиму. Когда Рикки спросил у медсестры с резкими чертами лица, сопровождающей его на ланч, что подадут, она покачала головой и сказала с безжалостным смешком:
— Суп и хлеб, мистер Десмонд, суп и хлеб. Ты запомнишь.
Её было не так просто заставить покраснеть, как сестру Эш.
На завтрак была мягкая каша с яйцами (не совсем яичница, и не совсем настоящая, похоже на яичный порошок). Ничего такого, чем можно подавиться.
Он ел свой обед в наблюдательной тишине, его глаза просматривали «кафетерий», который, казалось, был большой, многоцелевой комнатой с закрытым коридором к кухням и арочным дверным проемам к главному больничному залу, который также можно было закрыть и запереть при необходимости. Белый. Все было белым и блестяще чистым. Достаточно чисто, чтобы есть прямо на полу, но, к счастью, они не заставили его сделать это.
Дождь стучал по стенам; он мог услышать это издалека, напоминание о том, что жизнь продолжалась, пока его держали внутри Бруклина. Суп стекающий с ложки был цвета разбавленной крови. Он напоминал твердый овощной суп, но был разбавлен до прохладной, томатной воды со случайным куском сельдерея. Отложив свою ложку, Рикки посмотрел на нескольких других пациентов в комнате. Их привозили посменно, стол уже был полон, а теперь лавка прямо за ним заполнялась.
Всё напоминало среднюю школу, только это были не группы, выбирающие свои сферы. Они даже не разговаривали. Другие пациенты ели так быстро, как будто ели свой последний обед, и Рикки поспешил закончить свой суп, думая, что они знали что-то, чего он не знал. Медсестры стояли на противоположных концах длинных белых столов, с одинаковые выражениями лица, их глаза бродили по комнате. За столом перед ним сидела пожилая женщина локтем к локтю с короткостриженной девушкой, которая выглядела так, будто хотела заглянуть через плечо, возможно, чтобы поймать его взгляд. Но каждый раз, когда она начинала поворачиваться, она сначала смотрела на медсестер и останавливалась.
Рикки соскреб остатки супа и набил рот половиной черствого батона. Медсестры начали подходить к скамейкам, постукивая каждого пациента по плечу, сигнал, что время трапезы вышло. Большой, широкоплечий Халк дальше по скамейке от Рикки колебался ещё несколько секунд, чтобы доесть суп.
— Деннис.
Как только медсестра хлопнула в ладоши, гигантский человек поднялся со скамейки, повесив голову, как будто он был ребенком, пойманным рукой в конфетную банку. Рикки наблюдал с широко раскрытыми глазами. Что бы медсестры не делали здесь, чтобы держать своих пациентов послушными, это явно работало.