Он уперся коленями в грязь и начал ковыряться в цветах, хотя не было ни одного мертвого цветка.
— Что случилось с твоими волосами?
— Они заставляют меня подстригать их, поэтому иногда я просто их вырываю.
Она сказала это тихо, печально. Ее голос был мягким и низким, как будто кто-то спал рядом. Рикки познакомился с несколькими жителями Нью-Йорка в Викторвуде и Хиллкресте, и он мог слышать что-то знакомое в ее акценте, хотя точно не был уверен. — Порядок и дисциплина — не совсем мой стиль. Никогда не видела тебя здесь раньше.
— Я новенький, — ответил Рикки. Он прекратил копаться в цветах, полностью повернувшись к ней. — Меня зовут Рик или Рикки. Кэррик, вообще-то, но это только когда у меня неприятности.
Это заставило ее улыбнуться.
— Кей. Думаю, нам обоим нравится кратко и мило.
— И почему ты здесь? Рвешь на себе волосы?
— Нет, это всего лишь мой маленький протест. Я стараюсь не привлекать к себе слишком много внимания, — сказала она, делая паузу и вытирая тыльную сторону ладони вдоль лба. Когда она отдыхала, сидя на корточках, Рикки заметил, что она была даже выше него на несколько дюймов. — Ты, возможно, уже заметил, но кто слишком много болтает или выходит из очереди бывают наказаны. Тем не менее, мы справляемся. Она указала вправо от него, где медсестра Эш наблюдала за старым пациентом, который, похоже, не работал так много, как восхищался тюльпанами. У него были серьезные шрамы на половине шеи. Они хорошо зажили, но были все еще скрюченные и розовые. — Это Слоан. Он убежден, что может летать. Пытался спрыгнуть с нескольких крыш, пока его дети не устали соскребать его с тротуара. Насколько я могу судить, он здесь уже целую вечность. И это Анджела, — сказала Кей, указывая на женщину средних лет, склоняющуюся к нарциссам на вершине холма. Она не выглядела безумной для Рикки, просто скучающей. — Убила мужа и пыталась подать на стол его мачехе.
Рикки взглянул на Анджелу широко раскрытыми глазами.
— Серьезно?
Кей кивнула. — Он избивал ее годами. Полиция ничего не предпринимала, потому что он был одним из них. Тошнит от этой мысли.
— Боже, это ужасно. Разве она не должна быть в тюрьме?
— Может быть, судья сжалился над ней. Я не знаю всей истории ее жизни, — объяснила Кей небрежно.
— А что насчет тебя?
— А тебя? — ответила Кей.
— Я первый спросил, — сказал Рикки, наслаждаясь этой маленькой игрой.
— Я не должна была делиться с тобой всей этой информацией. Знаешь, здесь сложно получить ответы. Трудно даже говорить, не попадая в неприятности. Мне потребовался месяц, чтобы поговорить с Анджелой в рабочее время.
Тогда ему, можно сказать, повезло, что она вообще с ним разговаривала, причем почти по-дружески. Отвернувшись, он пожал плечами и сказал:
— Справедливо. Мне нравятся парни. Ну, девчонки мне тоже нравятся. У меня действительно нет предпочтений, и в этом проблема, я думаю.
— По словам твоих родителей, — мягко сказала Кей.
— По словам почти всех.
Он изучил ее на мгновение, прежде чем сказать медленно, — Но не по твоим.
— Нет. Не по моим.
Она сжала челюсть, и вместе они наблюдали, как медсестра Эш, наконец, вытащила Слоана из ворот и заставила его вернуться на мелкий холм к входу в Бруклин. Он все еще не мог распознать её акцент. Это звучало так, будто она отполировала грубые края.
— Это всё? Больше нечего добавить?
— Это всё, — солгал Рикки. Ей не нужно было знать о том, что он потерял самообладание. О переломе запястья его отчима.
— Они пытались упрятать мою тетю в больнице в Калифорнии за это. Я тоже чуть не оказалась там. Слава Богу, мы переехали обратно в Нью-Йорк, прежде чем они смогли обдумать эту идею в своих головах. В том месте происходили ужасные вещи. Они даже не сказали мне всего этого, сказали, что это слишком для моего детского разума. Жаль, что они не подумали, что запихнуть меня сюда это слишком. Надеюсь, никаких страшилок не рассказывают об этом месте.
Рикки вздрогнул. Предыдущие «центры», которые пробовали его родители, были ужасны по-своему. Тем не менее, ему иногда нравилось обманывать персонал и находить способы обойти взрослых. Это было похоже на игру. Он все еще думал, что Бруклин тоже может быть игрой, как только он войдет в игру.