– Змеёй прополз! – отшутился он. – На меня не смотрите, я пустой пришёл, не принёс ничего толком, – развёл он руками. – Так, коробку патронов, да перца на кухню. Ваш Пастырь прав, через стену уже ничего не протащить. Так что, сколько бы вы ни заплатили контрабандистам…
– А за перец тебе заплатили? Вновь выкрикнули из молодёжного угла.
– Не… Я ж не контрабандист, мне денег не надо. Да и к тому же, зачем покойнику деньги? – с милой улыбкой спросил Илия.
– Ты только скажи, мы заплатим золотом, – спокойно отозвалась хрупкая девушка с задней скамейки.
– Сестричка, тебе нечем платить! У тебя нет того, что мне нужно, – усмехнулся Илия.
– А вдруг? – задорно выкрикнула та.
– Хорошо, доченька! Я с радостью приму плитку хорошего чёрного шоколада в качестве оплаты, – громко произнёс Илия.
Ответом ему был дружный хохот. По исхудавшим лицам обитателей резервации было видно, что шоколад был съеден очень давно.
– Так, давайте вернёмся к нашей повестке, – призвал Пастырь, подняв руку.
Когда все утихли, он продолжил:
– Продовольствия у нас совсем мало. И в осаду нас взяли крепко. Вокруг – миротворческое зверьё…
– Извините, Пастырь. Один нюанс, – вновь подал голос Илия. – Миротворцы – это временно. Скоро сюда прибудут Охотники и возьмут на себя внутренний периметр. Третья женская дивизия.
– «Мёртвая голова», что ли? – поморщился Пастырь.
– Она самая. Под командованием Терезы Эйке. Так что ни подкупить, ни прорваться не получится. Эти – идейные, будут стоять насмерть.
– Что ж, всё это было предсказуемо… – вздохнул Пастырь. – Поскольку, после подрыва двух танков и бульдозера, на приступ они вряд ли пойдут, выбор у нас невелик. Либо тихо помереть с голоду, либо сдать резервацию. И тут начинаются нюансы. Как сдать? Когда? На каких условиях? И как можно вообще договариваться с Эйке… Итак, у кого есть мысли – высказывайтесь.
В храме повисла тяжёлая тишина. Зная репутацию Терезы Эйке, все понимали, что с ней договориться невозможно. Это была самая злобная феминистка и лесбиянка во всей Федерации, гордо называвшая себя «Бешеной Сучкой». Третья бронетанковая дивизия понесла большие потери при зачистке Аль-Мансура, а теперь выдвигалась сюда, готовая разорвать гетто.
– У меня есть слово от Господа, – поднял руку один из мужчин.
– Ну, что ж… Кто может возбранить слову? Говори, мы будем рассуждать, —Пастырь пригласил его к кафедре.
Тот смело вышел и начал громким голосом:
– Так говорит Господь! Бегите отсюда, дети мои, ибо земля сия не есть место покоя. Гетто обречено. Спасайте детей. Не верьте Охотникам, верьте Братьям. Не верьте Эйке, верьте Архипастырю. Бешеный пёс растерзает вас, Добрый Пастырь – поведёт на злачные пажити! Спасайте ваших детей! Договаривайтесь с братьями. Идите в Особый Район. Там благословлю вас и обращу руку мою на малых. Аминь и аминь!
Не успело пройти и секунды, как тотчас же раздался голос Илии:
– Закончил, Иуда? Теперь слушай: так говорит Настоящий Господь! Передай этому стратегу, полковнику Младичу, что это была отличная идея. Мы почти поверили. Скажи своему куратору, майору Войцеховскому, что он молодец. Так долго читать библейские тексты сможет не каждый Сын Ночи. Измучился, поди, бедняга. Передай также пламенный привет Сашеньке, Консультанту Искариотскому, скажи, что для восстановленцев, как и для всех отступников и предателей, забронированы лучшие места в аду.
Лицо «пророчествовавшего» за кафедрой вытянулось и побелело.
– А ещё скажи своей любовнице, секретарше Анечке Мюллер из Особого Управления, что нехорошо называть себя Идейной и Привилегированной и спать с агентом-мужчиною. Это, по меньшей мере, непрофессионально. И, наконец, самое главное – сделай томографию мозга, пока рак на первой стадии. Это только вначале голова кружится, а потом будет намного хуже. Ещё немного, и придется череп вскрывать, дырки сверлить… А если вовремя добежишь до больницы, отделаешься терапией и лёгким испугом.
С трясущимися руками лжепророк попятился к выходу.
– Это всё! – прокричал Илия вслед убегающему.
Дико вращая глазами, тот метнулся к дверям, расталкивая стоящую на пути молодёжь.
– Не наступи на мину! Беги, стукач, беги…
Вздох ужаса и удивления пробежал по церкви. Все, бывшие в храме, смотрели на Илию, который, казалось, был абсолютно спокоен.
– Он сюда во время перемирия пришёл, так ведь? – спросил Илия, обернувшись к Пастырю. Тот только кивнул головой.
– У них был чудесный план: после этого горе-пророка сюда приехал бы такой же лже-епископ, рукоположенный Детьми Ночи, из восстановленцев. Иуда содомский. Пел бы сладкие песни про свободу вероисповедания. Я этих песен в тюрьме наслушался. Знаем мы эту свободу.