– Ты не забывай! Все эти Привилегированные-оборванцы мечтают усыновить ребёнка, довести его до Каминг-Аута и получить деньги по программе помощи семье. Не надо ни ипотеки, ни кредитов! Все вопросы решаются одним махом, – Сенатор ткнул рукой в сторону храма.
– Вон они стоят, счастливые родители! Все их мечты сбылись. Простым гражданам надо полжизни корячиться, чтобы столько накопить, а этим всё легко даётся. Вырастил гея – погасил ипотеку! Ничего личного! Просто бизнес! А пока есть спрос – будет предложение! Так что за эсэсовцев можешь не волноваться, свой план по заготовке они выполнят!
– А вы никого не планируете усыновить? – спросил Князь, глядя на Сенатора.
– Нет, что ты! – всплеснул тот руками.
– Что, совсем тоска на личном фронте?
– Ничего хорошего…
– Опять жених нервы треплет? – посочувствовал Князь.
– Не спрашивай… Весь мозг выклевал, гадёныш капризный.
– Вот она, тяжелая ноша привилегий! – сострил Князь.
– И не говори! Ответственность прямо давит! Как там в присказке: «Не все Привилегированные геи, но все геи – Привилегированные».
А тем временем на площади царило напряжённое ожидание. Церемония закончилась, и Верховная Жрица ушла обратно в храм, затворив за собой двери. Приёмные родители обнимали своих детей. Среди почётных гостей возникла минутная суета, пока, наконец, один из сенаторов не подошёл к микрофону и не объявил казённым голосом:
– В честь праздника «Пария Свободной Торговли» дарит всем присутствующим гражданам бесплатный продуктовый набор. Пожалуйста, соблюдайте порядок! Привилегированные в одну очередь, граждане – в другую.
10 Бегство от дронов
«Сатана глядит на тебя, его сын уже ищет тебя.
Пересилит свою печаль и в назначенный час найдёт.
От него нельзя убежать, бесполезно рыдать и кричать.
Его воля тверда, как сталь, и никто из вас не уйдёт»!
Любочка вскрикнула и проснулась. Голос был настолько реален, что она долго вертела головой, чтобы увидеть того, кто говорил с ней. Но рядом никого не было, а над развалинами занималась заря. Тусклое утро застилало Пустошь дождём и туманом. Ей было муторно, тревога и боль сжимали её сердце. Внутри себя она точно знала, что чёрная туча надвигается на её семью. Только она не могла понять, откуда.
– Папа, я не понимаю, что со мной, – сказала Любочка, как бы извиняясь. – Этот голос, во сне, он такой настоящий…
– Опять кошмары? Человек со шрамом? Рвётся на свободу! – мгновенно откликнулась Вера.
– Нет… – ответила Любочка, опуская глаза. – …сегодня голос. Я его слышала так же ясно, как и тебя.
– Замечательно! Осеннее обострение, ни раньше ни позже, – развела руками Вера.
– Милая моя, не слушай сестру! Это просто твоё подсознание… пытается приспособиться к реальности. Понимаешь, ты устала и напугана, да ещё в таком жутком месте. Не удивительно, что тебе будет сниться всякая жуть… Просто постарайся думать о хорошем, доченька. Поднимайся, сейчас будем завтракать, – причитал Папа, пытаясь успокоить младшую дочь.
Старшие сёстры давно проснулись и старались привести себя в порядок среди руин.
– Мелкий дождь – это отлично! Брезент мочить не надо, – пробормотал Папа, укладывая спальный мешок.
Потом он поднял свёрнутый брезентовый рулон, подбитый снизу чем-то блестящим, и ласково погладил его.
– Ну не скажи, – возразила Вера, не вынимая изо рта зубной щётки. – Дождь – это идеально, чтобы прятаться, но плохо, чтобы идти. Дроны летают тихо, незаметно. Он нас увидит, махнёт крылом, а через двадцать минут нагрянут Охотники. И всё.
– Они нас убьют? – спросила маленькая Любочка, глядя на Папу.
– Конечно, нет, милая, – ответил Папа. – Уголовная ответственность за то, что мы сделали, наступает с восемнадцати лет. Так что и ты, и Надя просто свидетели, а отдуваться за всех будем мы с Верой. Ты лучше поешь, золотко, путь неблизкий.
Пока Любочка с аппетитом грызла галеты, Вера спросила вполголоса:
– Пап, ты на самом деле веришь в суд?
– Да нет, конечно! Но даже если и суд, толку-то что? Дело это уголовное, значит, присяжные. А их у нас откуда набирают? Из Привилегированных! Ну, и какой вердикт вынесут двенадцать ЛГБТ-активистов? Любу с Надей в приёмные семьи, а нас с тобой зону топтать. Но суд – это счастливый исход, один процент из ста.
– А что на самом деле? Аукцион? – спросила Надя вполголоса.
– Думаю, да! – ответила Вера. – Говорят, что это огромный бизнес. Чёрный нал, никаких налогов. Покруче наркоторговли. А ещё я слышала, что если б не аукцион, в Пустоши вообще людей не было бы. Одни дроны летали бы, и всё.
– Так, девочки, хорош друг другу страшилки пересказывать. Все понимали, на что идут, – строго сказал Папа. – Ладно, быстро всё доедайте, а я пойду, упакуюсь. А вы пока с формы отпарывайте все знаки отличия. Эмблемы с радугой, значки, браслеты – всё в костёр.