– Я знаю, кто он. Прости, брат мой. Но там твоего отца нет. Насколько мне известно, в живых нет тоже. Сочувствую. Я его уважал, хоть не разделял его взглядов. Он был смелым человеком. Мужественным.
– Я тоже не разделял его взглядов. Но как вы догадались?
– Лоб и брови… Цвет, разрез глаз… И веснушки. Совершенно одинаковые. Ты сын своего отца. Только волосы другие.
– Да, волосы от деда, – усмехнулся паренёк.
– Меня зовут Илия! А тебя?
– Я знаю…
– Интересное имя. «Я знаю»… – улыбнулся Илия.
– Извините, я Эрик, сын Олафа. Но все в гетто зовут меня Рыжиком.
– Точно, сын Олафа и внук Ингвара! – улыбнулся Илия и чуть кивнул головой:
– Спрашивай.
– Что нам делать, если нас всё-таки заберут эсэсовцы?
– А ты, я смотрю, неглупый парень! Давай отойдём, потолкуем немного.
Он повернулся к дверям церкви и окликнул старого придверника, гасившего свет в зале.
– Брат придверник, можно нам тут немного пообщаться?
– Здесь неудобно. Очень холодно. Лучше в караулке, в подвале. Там теплее и диваны мягче. Днем там много народу, а ночью – почти никого. Лучшее место для исповеди.
Через пару минут они уже сидели на древнем выцветшем диване в полутёмном коридоре. Время от времени мимо них проходили защитники гетто, сменявшие своих братьев на постах.
– Понимаете, ну, официально до 16 лет мы – дети. Уголовной ответственности в полной мере не несём. Это хорошо, с одной стороны, но с другой!.. Посоветуйте, что нам делать, если нас заберут в приют или на усыновление?
– Я тебе расскажу, что делать, но ты же совсем не это хотел спросить. Давай начистоту!
– Да, если честно, совсем не это… Точнее… И это тоже… Но это не главное, – потупил взор Рыжик.
– Ну, тогда смелее! – приободрил его Илия.
– Пусть Дух, который на тебе, будет на мне вдвое! – выпалил он, глядя Илии прямо в глаза.
– Эх, дети, дети… Не знаете, чего просите! – глубоко вздохнул тот. – Ты даже не представляешь, что значит – видеть! Пойми! Невозможно видеть выборочно. Если ты зрячий, то видишь всё! Ты не можешь видеть только красоту небес! Вместе с ней ты будешь видеть всю мерзость и уродство ада. Невозможно видеть ангелов и не видеть демонов. И, самое страшное, это невозможно выключить – это навсегда! Если такое даётся – то на всю жизнь.
– Я готов! – тряхнув головой, выпалил Рыжик.
– Погоди… Ты же не понимаешь, чего хочешь, – с жаром произнёс Илия. – Попробуй объяснить мне, как работает зрение. Как ты видишь своими глазами? Не спеши… Представь на секунду, что я – это не я. Что я слепой, родился слепым, в стране слепых. И я лишь только нюхал, слушал, щупал… Но никогда не смотрел глазами. Представил?
– А теперь расскажи мне, каков закат над морем? Как выглядят звёзды, какого цвета луна? И не забывай – я слеп от рождения. Мне вообще непонятно такое слово, как «смотреть», или «видеть».
Рыжик молчал, насупившись.
– Вот так-то… Ты не смог помочь слепорождённому… Даже объяснить. У тебя правильное сердце, но ты просто не знаешь своего призвания. Поверь мне – это просто не твоё. Но, чтобы тебе было легче умирать, я тебе покажу. Это нелегко, но возможно. Просто представь, что неким чудесным образом ты можешь подключить слепорождённого к своим глазам, чтобы он некоторое время смотрел ими. Понимаю, звучит абсурдно, но ты попробуй представить. Я могу смотреть за двоих. Ты точно хочешь?
– Да. Я хочу! – затряс головой Рыжик.
– Но учти, обратной дороги нет. Ты никогда не будешь прежним. И, соответственно, спрос с тебя будет после этого совсем другой. Ты навсегда станешь «Тем, Кто Видел»!
– Я готов.
– И ещё… Могут быть побочные эффекты, у всех разные, заранее не скажешь…– вздохнул Илия. – Главное – держи руку. Ни в коем случае не отпускай! Мы сделаем круг и вернёмся в гетто. Всё в деталях ты не разглядишь, но главное – увидишь. Для первого раза более чем достаточно. Посмотришь, а потом решай, это твоё служение – или нет! – сказал Илия, беря его за руку.
– Чтобы тебе было полегче, я начну обратный отсчёт, ты будешь его слышать. С десяти до одного. Больше, чем полминуты, ты вряд ли выдержишь, а десять секунд – в самый раз.
– Всего десять секунд, так мало? – удивился Рыжик.
– Время там течёт совсем иначе, и поверь мне, эти десять секунд ты запомнишь на всю жизнь.
Рыжик зажмурился и взял Илию за руку.
– Не надо закрывать глаза, всё будет наяву, – Илия похлопал его по плечу и добавил:
– Ну, Господи, благослови!
Потом крепко сжал его руку и громко начал считать:
– Десять…
То, что Рыжик увидел в следующее мгновение, осталось в его памяти навсегда. В тот же миг реальный мир просто раздвинулся, как раздвигается театральный занавес. За прозрачной и тонкой пеленой трёхмерной реальности скрывалось нечто большее. Густое, многомерное, таинственно размытое и одновременно чёткое. И оно было намного реальнее того мира, в котором он родился.