– Мы беглые христиане, – вполголоса прохрипел Папа, становясь на колени и поднимая руки.
– Говори громче! Руки за голову! – выкрикивал Охотник, выставляя левую руку с массивными часами перед собой. – Христиане, говорите?! Настоящие?
– Да… – прохрипел Папа.
Часы на руке Охотника вздрагивали зелёным отблеском после каждой фразы.
– Сейчас проверим! – проговорил стрелок, глядя на Папу. – Это просто! Ты готов умереть за свою веру?
– Готов! – сдавленно проговорил тот.
– Говори громче! Вот сюда! – выкрикнул он, показывая взглядом на браслет.
Он нервно крутил головой, стараясь держать в поле зрения всех и время от времени бросая взгляды на запястье.
– Твой Бог встретит тебя на небесах? Отвечай! – выкрикивал Охотник.
– Встретит, если ты выстрелишь, – сказал Папа, держась одной рукой за сердце, обессиленно склоняясь к земле и одновременно роняя голову.
– Боже! У него сердечный приступ! – вскрикнула Вера, не отрывая глаз от отца.
Он медленно валился на бок, схватившись рукой за сердце и как бы складываясь пополам.
– Он что, сердечник? – спросил стрелок растерянно, косясь на свои часы и одновременно ослабляя хватку. – Он сердечник? Говори!
Он выкрикнул свой вопрос, переводя взгляд с девушки на свой браслет. В ту же секунду Папа вскочил на ноги и, совершив немыслимый прыжок, оказался перед Охотником, держа в руках гранату с натянутой чекой.
– Ты хотел увидеть Бога, Он встретит тебя, пёс содомский! И отправит тебя прямым рейсом в ад!
– Если эта штука рванёт, от нас троих ничего не останется! – спокойно ответил Охотник, направляя пистолет на Папу и одновременно отпуская Надю.
– Давай проверим! – прорычал Папа, глядя ему прямо в глаза.
– Убери палец с кольца! – спокойно приказал Миротворец.
– Убери палец с курка! – передразнил Папа. – Шевельнёшь стволом, я рвану чеку!
– Девочки назад! – крикнул он, увидев, как к нему рванулась Любочка. – Надя, прочь от нас, три шага назад! Живо!
– Три шага мало, это противотанковая, она выкосит всё метров на двадцать, если сработает. Скажи, христианин, ты правда готов умереть? – спросил Охотник, нелепо выставляя левую руку и пытаясь посмотреть на браслет.
Вместо ответа Папа натянул чеку, расставил локти и сказал:
– А ты хочешь?
– Папа! Нет! – прокричала Люба, понимая, что сейчас её отец взорвёт и себя, и Охотника.
Вера едва успела ухватить младшую сестру, которая рвалась к Папе.
– Ладно, ладно… – внезапно сменил тон Охотник. – Теперь я вижу, что ты реально строгий фанат. Вот, смотри… – он выпрямил руку, державшую оружие. – Медленно и аккуратно! – он демонстративно разжал ладонь.
Массивный пистолет закачался дулом вниз, повиснув на большом пальце.
– Забери его. Да, ты. Давай! Только осторожно, – он кивнул на Надю.
Она с опаской подошла к нему и забрала оружие.
– Да не бойся ты, он не укусит. К тому же, он на предохранителе, – спокойно добавил Охотник
– Теперь автомат и тесак, – он указал взглядом себе на пояс.
Папа взял штурмовую винтовку, висевшую на плече, и выдернул огромный нож.
– Ну что, христиане, полегчало? – улыбнулся он, поднимая руки и делая шаг назад.
– Чего ты хочешь? Чего тебе надо? – спросила Вера, глядя на Охотника.
– Чего я хочу? Я хочу исповедаться, – спокойно ответил тот.
Над поляной повисла мёртвая тишина.
– Чего…– пробормотала Вера, отказываясь верить своим ушам.
– Я же сказал, исповедаться, – Охотник улыбнулся.
14 Коммандер Эйке
Тяжело рыча турбинами, колонна с беженцами выезжала из гетто. Машины ехали медленно, объезжая воронки. Грязь цепко хватала колёса белых грузовиков с медицинскими крестами на бортах. Подростки и женщины, сидящие внутри, разглядывали мир за воротами гетто. Поравнявшись с постом Миротворцев, они услышали звук горна. Посмотрев налево, они увидели бронетанковую дивизию, стоящую на поле, в полном вооружении и с развёрнутыми знамёнами.
– Мои сёстры!
Женский голос, усиленный армейским динамиком, прокатился над поляной. Сотни рук вскинулись вверх в охотничьем приветствии. На каждом закатанном рукаве виднелась эмблема подразделения: череп со скрещенными костями. А на груди, под патчем с номером и группой крови, красовалась неофициальная эмблема, та, что бойцы надевали только на охоте, – собачья голова с оскаленной пастью, под которой было написано: «Осторожно! Злая Сука»!
Стоя на снарядном ящике, Коммандер Эйке старалась заглянуть в каждые глаза. Её дивизия, её семья, стояла перед ней в полном составе.
– Мои сёстры! Сегодня великий день! – торжественно произнесла она. Все глаза были устремлены на неё. – Потому что сегодня история назвала ваши имена! Пройдут десятилетия, и вы сможете сказать: «Я была там!» Вы будете рассказывать вашим внучкам и правнучкам о том, что будет написано на последних страницах учебника «Истории дискриминации». То, что мы с вами сделаем сегодня! – уверенно выкрикивала она, сверкая глазами.