Узники сбились в кучку посередине огромного пространства и стояли, испуганно прижавшись друг к другу. Когда входные двери затворились, внизу послышалось тихое журчание, и под ногами узников забурлила бесцветная жидкость с приятным запахом.
– Ну, паникёр, и где твоя газовая камера? Здесь даже потолка нет!
– Никакого газа не будет, Петрович. Посмотри на свой рукав, видишь это пятно? Знаешь, что это? Это сажа! Принюхайся, чувствуешь запах гари?
– Чувствую! И что с того? Это же производство, тут может чем угодно пахнуть.
– Поверь мне, Петрович, нам остались считанные минуты! Сейчас самое время воззвать к Мошиаху!
– К кому? – переспросил удивлённый Петрович.
– Ко Христу! – отрезал Исаакович.
Когда жидкость достигла щиколоток заключённых, из репродукторов заиграл «Гимн Матери». Христиане стали с недоумением вглядываться в тёмные людские силуэты, появившиеся по краям того резервуара, на дне которого они находились. Их становилось всё больше и больше по краям огромного рукотворного бассейна.
«Гимн Матери» продолжал играть всё громче и громче. Но даже через пение хора было слышно, как многочисленные зрители, собравшиеся наверху, скандировали: «Славься, Мать»! Не понимая, что происходит, христиане жались друг ко другу в центре резервуара.
Когда гимн смолк, сверху раздался голос, многократно усиленный динамиками.
– Приди, Истинный Сын! Приди, Истинный Сын! Приди, Истинный Сын!
Всё громче и громче скандировали люди, стоящие над резервуаром.
– Помилуй меня, Господи, и прости все мои грехи, – молился Исаакович, зажмурив глаза и опустив голову.
Чувствуя, что происходит что-то неладное, все христиане стали молиться, кто тихо, кто громко. Наконец, всё смолкло. Тёмные фигуры застыли с поднятыми руками. Тишина стала мрачной и угнетающей. Всё замерло в ожидании чего-то страшного. Именно тогда темноту прорезал истошный крик:
– Приди к нам! – возопил кто-то сверху и бросил в резервуар с христианами горящий факел.
Мгновенно вся поверхность, залитая бесцветной жидкостью, превратилось в море огня. Жар и гудение пламени смешались в нём с криками агонии и ужаса. Замершие с воздетыми руками многочисленные зрители жадно смотрели, как ещё живые, обугленные тела лопаются и сгибаются от жара. Ни с чем не сравнимый запах горелой человеческой плоти наполнил воздух над фабрикой смерти.
20 Сюжетник
– Да! Вот это сюжет! Добровольцем в Пустошь! Не слабо так! Хоть кино снимай, – охал Сюжетник, глядя на Князя. – А что, было бы круто: «Путь Князя. Через Пустошь к вершине Содома!»
– Ну да, круто… Учитывая, что официально нас не существует.
Князь откинулся в кресле и пристально посмотрел на своего собеседника.
– Но возвращаясь к нашему дискурсу. Насчёт ошибок…
Лицо Князя стало серьёзным и собранным.
– Я их сделал предостаточно, особенно кадровых.
– Ну да, например, меня наняли, – пошутил Сюжетник.
– Нет, я тебя не нанимал. Вот твоего предшественника – да, нанял, о чём до сих пор жалею. Но даже с ним я пытался найти общий язык до самого конца. Знаешь, я считаю, что те, кто здесь работает, – это мои единомышленники, а не подчинённые. И если я не могу разговаривать с тобой по-дружески, то грош мне цена как руководителю.
Князь усмехнулся и развёл руками.
– К тому же, ты ведь творец, креативщик, – продолжил он. – Таким, как ты, приказывать легко, но бесполезно. Не работает.
– Нет, почему же, работает. Обычно становится только хуже.
– Вот именно!
– Скажите, как вам мой сценарий? – спросил Сюжетник, глядя на Князя.
– Понимаешь…– осторожно начал Князь. – Именно о нём я и пришёл поговорить…
– Не понравилось… – прошептал Сюжетник дрожащим голосом.
Его лицо исказилось от ужаса, нижняя губа затряслась, а глаза наполнились слезами.
– Вам не понравилось! Я так и знал. Теперь вы меня уволите, – прошептал он, хватаясь руками за голову.
– Я не могу этого сделать. Я тебя не нанимал – и не в силах уволить. Послушай меня…
Но Сюжетник не слушал. Он беззвучно плакал, уронив голову на клавиатуру. Его покатые плечи вздрагивали в такт рыданиям.
– Вспомни, что я тебе сказал, когда мы впервые встретились? – терпеливо и спокойно произнёс Князь.
– Я не оправдал доверия… Хуже этого нет, когда тебе доверяют, а ты не оправдываешь, – захлёбываясь слезами, нараспев скулил Сюжетник.
– Вспомни, что я тебе сказал на фестивале? – ровным голосом повторил Князь.
– Вы сказали: «Давай дружить», – сквозь слёзы промямлил Сюжетник, подняв голову. – Мне никто не предлагал дружить! Никогда, за всю мою жизнь! А я вас подвёл… Хуже этого ничего нет! – простонал он, размазывая слёзы по лицу.