– Это же полевая форма, доченька, а не парадная. И так сойдёт, – отмахнулся Папа.
– Не сойдет, я быстро, тут работы на пять минут, – расчехлив старенькую швейную машинку, уже просила Надя.
– Давай, только быстрее. Нам бы ещё поспать хоть немного… – сказал он, оглядываясь по сторонам, и сокрушенно добавил: – Господи… Где же мои семена? Куда я дел семена?!
– Вот я и стала Привилегированной, всего-то форму надела!.. – задумчиво произнесла третья сестра, поворачиваясь перед зеркалом.
Высокая и статная брюнетка, с голубыми глазами и идеальной фигурой, она была хороша собой, и форма сидела на ней безупречно. На вид ей было около двадцати, и она была похожа на выпускницу академии. Будучи старшей из трёх сестёр, она была выше и красивее остальных.
– Странно, Вера, а тебе идёт, – рассеянно обронила Надя, проходя мимо.
– Конечно! У нас нет второго шанса, чтобы произвести первое впечатление, —Вера любовалась собой, положив руки на талию.
– Ну что ж, сестричка, надеюсь, там будут те, кто сможет оценить твой наряд по достоинству! Ну… Такие, у кого есть рука и сердце! – усмехнулась Надя.
– Не язви, Наденька! Ты вон свой комбез отродясь не ушивала, а тут вдруг форму приталила. С чего бы это? А, сестрица?
Надя ничего не ответила, лишь метнула на старшую сестру свой суровый «фирменный» взгляд.
– Так, девочки, хватит собой любоваться, комбинезоны выложили, форму убрали в рюкзаки. Складывайте аккуратно, постарайтесь не помять.
– Ой, Пап, уже и примерить нельзя! – старшая сестра всё никак не могла оторваться от зеркала. – Да к тому же полевая форма не особо мнётся.
– Ну, слава Богу, нашёл! – Папа держал в руке любовно завёрнутый пакет с семенами.
– Что, дети, не грустно дом покидать? – спросил он, обводя взглядом своих дочерей.
– Мне не грустно. Это не дом – коробка бетонная! – буркнула старшая Вера, не отрываясь от сборов.
– А что ты хотела? – усмехнулся Папа. – Забыла, в каком районе живёшь? Для Несогласных только так. Чтобы жизнь мёдом не казалась!
– А я к нему привыкла и буду скучать, – медленно произнесла маленькая Любочка.
– По чему ты скучать будешь? По соседским пьянкам бесконечным? По кухне в четыре метра? Или по кровати трёхъярусной? Нет, я постараюсь забыть, как страшный сон.
Вера резким движением тряхнула форменный рюкзак с эмблемой Академии.
– Для того чтобы забыть старый дом, сначала нужно до нового добраться, – заметила Надя.
– А я знаю, что мы доберёмся. Точно знаю! Только не знаю, когда и как… – мило улыбнулась маленькая Люба.
– Тебе голоса сказали? Опять с ними разговаривала?
Старшая Вера всплеснула руками и обернулась к средней сестре:
– Ну, что я говорила?
– Это не голоса, а Голос. Всегда один и тот же… – робко уточнила Люба, пытаясь оправдаться.
– Папа, ну что ты молчишь? Твоя младшая дочь медленно сходит с ума, а тебе нет никакого дела! – повысила голос Вера, глядя на отца.
– Вера! Ну, сколько раз тебе повторять! Мы не знаем, что это! – печально вздохнул Папа.
– А вот я знаю! Это классическая шизофрения! Раздвоение личности и неконтролируемый внутренний диалог. Всё, как в учебнике, классика жанра!
– Слушай, Вера! Мы же все вместе ходили к доктору. И ты слышала, что он сказал. До конца диагноз не ясен. Пока нет динамики, ничего нельзя сказать точно. К тому же на сканере она выглядит как абсолютно здоровая! – ответила ей Надя.
– Не ершись, сестрица! Я просто пытаюсь показать тебе факты. Её лечить надо, и как можно скорее. А то завтра голоса ей велят с крыши спрыгнуть. А она послушает и сиганёт! Абсолютно здоровая! – с жаром возразила Вера.
– Ой, Вер, не долби, пожалуйста! Давай не при ней! И не сейчас… – отрезала Надя и демонстративно занялась своим рюкзаком.
– Господи, что же мы делаем! – внезапно ужаснулся Папа, садясь на стул. – А может, как-то выкрутимся, ну я не знаю, денег займём… – засомневался он.
– И кто нам в долг даст? Соседи-алкоголики?! – вспыхнула Вера в ответ.
– Банк даст, – опустив голову, неуверенно ответил Папа.
– Пап! Опять двадцать пять! Ты же прекрасно знаешь, какие там для нас проценты, – напомнила ему Вера. – И не забывай, Несогласные банкротятся совсем не так, как граждане или, тем более, Привилегированные.
– Суд всегда индивидуально решает, – возразил Папа, но как-то совсем неуверенно.
– Папа, ну, правда, чего опять начинать-то! – обернулась к нему Надя. – Мы уже сто раз всё пересчитывали. Две лицензии на домашнее образование тебе одному не потянуть. А если Любочка не пойдёт в государственную школу, суд отправит её прямиком в приёмную семью. А уже оттуда – в школу. Со всеми вытекающими. Будет там изучать «Историю дискриминации» и «Гендерное просвещение»! – вздохнула она.