Вера обхватила голову руками.
– За что мне это, Господи? – с болью выдохнула она.
– У меня с Мамой так же было. Каждое утро я забегала в спальню и думала, что она там появится.
Надя размазала слезу по щеке.
– Господи! Как же я ненавижу эту страну, где отец должен бросаться на мину, чтобы спасти своих детей от рабства! И, видит Бог, я желаю огненного дождя всей этой Содомской Федерации!
– Аминь и аминь, сестрица! – грустно ответила Вера.
– А я верю, что, когда Папа ушёл, он был счастлив, – вставила Любочка, присоединяясь к разговору. – У него были такие глаза… В них отражался рай!
– Милая, ты же вроде спала, а?
Вера обернулась к Любочке.
– Давай, застегни спальник, поспи немного.
– Я тоже смотрела в его глаза. И узнала этот взгляд, – сказала Надя. – Он был так же счастлив, когда тайком притащил нас в аквапарк, помнишь? На тестирование, после реконструкции. Тогда там были только строители с детьми. Официально это была всё ещё стройка, и федеративные запреты на неё не распространялись. Я как сейчас помню эту табличку, «Негражданам вход запрещён». Я стояла перед ней, как дура, и боялась войти. Мне казалось, что если я шагну, случится что-то ужасное. А он подошёл и сказал:
– Не бойся. Иди и будь счастлива, хотя бы четыре часа. В тот момент его глаза светились точно таким же счастьем. Он потом признался, что чувствовал себя настоящим отцом.
– А помнишь, как он радовался, когда они с Мамой забирали меня из плена? – спросила Вера, посмотрев на небо.
– Я это помню, только очень смутно, – ответила Надя, чуть качнув головой.
– А я как сейчас помню.
– Да, Вера, тяжело тебе там пришлось. С двумя «мамами», под одной крышей… – вздохнула Надя.
– Слушай, я же тебе сто раз говорила. В отличие от других, мои «мамки» меня и пальцем не тронули. И относились нормально, и кормили хорошо. Одежду покупали шикарную.
– Может быть, но мы об этом не знали и сходили с ума!
– Да перестань! Ну не были они идейными. Тем более активистками. Сейчас я понимаю, что это были две совершенно нормальные тётки, сделавшие Каминг-Аут только из-за беспроцентной ипотеки.
– Ну не знаю… А в суде выглядели как настоящие активистки. Радуга тут, радуга здесь…
– Ой, внешность обманчива. У них весь дом был картинками с голыми мужиками обвешен. Постоянно гости разнополые, поездки с мужчинами. Ни одна идейная так не поступает.
– Но мы этого не знали.
– Понимаю…
– А помнишь, что Папа говорил после Маминых похорон: «Ей там гораздо лучше, чем нам здесь»? – спросила Надя.
– Да, я помню. А ещё я помню, как на похоронах дедушки его друг, епископ, сказал: «Мы потеряли, а Он приобрёл». Я тогда совсем маленькая была.
– Ты видела живого епископа? – Надя удивлённо вскинула брови.
– Да, в раннем детстве. Тогда служить на кладбищах ещё разрешали, и он пришёл на похороны. Седой такой дед, очень старый. Имя не помню, только отчество: Израилевич. Так о небесах говорил, захотелось тотчас туда бежать!
– Интересно, чем Папа сейчас занят? – Надя посмотрела на небо.
– Ну, первые сто лет он будет по грядкам ползать, – усмехнулась Вера.
– Ты думаешь, он там цветы сажать будет? – удивилась Надя.
– А почему нет? Мне кажется, что рай самое подходящее место для цветов. Если он на балконе, в двух ящиках, умудрялся такой цветник высадить, что соседи диву давались, представь, что он там вырастит? В райском-то саду? – сказала Вера, мечтательно улыбаясь.
– А вот мне никогда не нравилось в земле ковыряться. Мне с Мамой петь нравилось.
Надя смотрела куда-то сквозь стены.
– Да тебе не важно, с кем петь. Хоть дуэт, хоть соло.
– Ну, ты же знаешь, у нас дома особенно не распоёшься, соседи позвонят, куда следует, налетят Миротворцы…
– Да, я помню, как вы с Мамой пели шёпотом. Так забавно было… – улыбнулась Вера.
– Я, когда с ней пела, всегда думала о том, как классно будет на небесах. Огромный хор, идеальные голоса… Я бы многое отдала, чтобы спеть с ней ещё раз…
Надя положила голову на ладони и смотрела на сестру.
– К сожалению, это невозможно, – вздохнула Вера.
– Очень даже возможно! Для этого нужно сделать всего лишь одну простую вещь!
– Какую?
– Нужно умереть!
– Надя, ты меня пугаешь.
– Вера, вот ты как все. Вы говорите, что стремитесь в рай, но не хотите умирать. Я лично понимаю всех тех, кто просил себе смерти. Иов, Илия, Иеремия, Павел…
– Ты не Иов! – заметила Вера.
– Конечно, нет. В отличие от меня, Иов жил в свободной стране. Но я знаю, чтобы дышать полной грудью, нужно признать одну простую истину, и эта истина сделает тебя свободным.
– Какую истину?