– Ты же прекрасно знаешь, я не могла бросить Папу…– ответила Вера на полтона ниже.
– А теперь хочешь бросить нас?
Надя смотрела на старшую сестру в упор.
– Я хочу, чтобы вы просто подумали! И всё! – воскликнула старшая сестра.
– О чём подумали, Вера? Что ты предлагаешь? Только конкретно! Сдаться на милость победителя, согласиться на их условия? Ты вообще представляешь, что нас там ждёт? Сказав им «да» один раз, тебе придётся соглашаться и во всём остальном. И мы обе прекрасно знаем, что они предложат!
– А что нас ждёт в случае отказа? Светлое будущее? И жили они долго и счастливо?.. – Вера опустила голову от отчаяния. – Послушай, – продолжила она. – Мы пытались вырваться на свободу, но не смогли. Эта попытка стоила жизни моему отцу.
– Он и мой отец тоже! – напомнила Надя.
– Да, и твой, и мой. Но сейчас не это важно. Ты пойми, мы теперь товар, и один Бог знает, кому нас продадут! Завтра у тебя будет хозяин, а ты станешь имуществом! С тобой будут делать всё, что захотят. А если нас продадут по отдельности, ты об этом подумала? – спросила Вера.
– Я о чём только не думала, только толку от этого сейчас нет. Думай – не думай, завтра произойдёт то, что должно произойти.
Надя обречённо пожала плечами.
Внезапно молчавшая всё это время Любочка сказала просто и уверенно:
– Не беспокойтесь, сестрички, Бог о нас позаботится. Главное не есть идоложертвенного.
– Чего? – недоумённо спросила Вера.
– Того, что посвящено идолам.
Как ни в чём не бывало, ответила Люба.
– У тебя с головой всё в порядке? Что-то я не вижу здесь никакой еды. Вообще. По-твоему, воздержание нам поможет? Вера смотрела на сестру с плохо скрываемым раздражением.
– Нет. Не по-моему. Так Илия сказал. Пока мы живы – у нас есть надежда. Помнишь, как Папа говорил: «Верить так же просто, как и дышать. Вдох – вера, выдох – надежда». Так что, пока мы дышим – у нас есть шанс.
Любочка улыбнулась своей самой милой улыбкой.
– Ну и что эта вера нам дала? А? Скажи мне, сестра?
Вера смотрела на Любочку в упор.
– Бог, церковь, молитвы! Семья превыше всего! К чему мы пришли? Что мы с вами такого сделали, чтобы нас так наказывать?
– Вера, ты же прекрасно знаешь, ответа на вопрос: «Почему страдает праведник?» – в этой жизни не найти. Мы это узнаем только на небесах, – вместо Любы ответила Надя.
– Я с вами всю свою жизнь, и могу сказать одно: здесь нет ни одного праведника, – усмехнулась Люба.
– Да на фоне этих животных каждая из нас великая праведница, только какой с этого толк…
Вера опустила глаза и сосредоточенно смотрела в пол.
– Знаешь, сестра, я бы пожелала тебе достойной смерти, но боюсь, что шансов умереть с поднятой головой у тебя уже не будет!
Надя зло глядела на сестру из-под нахмуренных бровей.
– Не переживай, Наденька, у тебя будет выбор, какой смертью умереть. Так же, как у Мамы.
– При чём тут Мама? – спросила Надя, подняв брови. – Ты же знаешь, что она умерла от инсульта. Тромб оторвался, она погибла.
– Наша Мама умерла не от инсульта. Её забили до смерти Миротворцы, когда она возвращалась с работы.
– Чего? – переспросила Надя.
– Ничего! Был комендантский час, видимо, Мама опоздала на несколько минут. Миротворцы, как обычно, стояли в патруле у ворот резервации и отлавливали нарушителей. Кого-то штрафовали, кого-то просто били, а Маму задержали. Никто не знает, что было потом, можно только догадываться. По-видимому, Миротворцы сделали ей предложение, от которого невозможно отказаться. Но она отказалась.
– Ты чего несёшь?! – несмело возразила Надя.
– Я заходила в реанимацию, пока Мама была жива. Когда я её увидела, то не узнала. Левый глаз заплыл, нос сломан, все губы разбиты. На неё было страшно смотреть. Я слышала, как врачи спорили, доживёт ли она до утра с такими травмами. Она умерла через день, не приходя в сознание. Интересно, где был твой Бог, когда она погибала?
– Мой Бог был там же, где и всегда! На белом престоле, на Своём рабочем месте! – вспыхнула Надя. – И если Он допустил это, значит, она могла это претерпеть! Я всегда любила Маму, и до её смерти, и после. Теперь я буду ею гордиться, потому что она – мученица! – прокричала она.
– Можешь гордиться, сколько хочешь, моя праведная сестрица, но я себе такой участи не хочу!
Вера резко развернулась к решётке и выкрикнула что есть мочи:
– Эй, охрана! Где вы? Охрана! Сюда!
– Сейчас, девочки, сейчас мои хорошие…
Из глубины коридора послышались старческие шаркающие шаги.
– Всё, всё, я уже иду! – приговаривал пожилой надзиратель в поношенной миротворческой форме.