– Не знаю, но за угон самолета бандитов и террористов осудят так, как они того заслуживают.
– Это расстрел?
– Справедливо.
– Значит, расстреляют?
– Я же сказал, что не знаю…
Сын понял, что отец ничего ему не скажет. Понял и то, что приговор угонщикам самолета вынесут на суде, если уже не вынесли.
Как только сын вышел из комнаты, отец-судья набрал телефонный номер:
– Здравствуйте, батоно Владимир. Да, это я, когда вы сможете соединить меня с Первым?… Да, срочно… Да, подожду.
Судья повесил трубку, но не сдвинулся с места и не сводил глаз с аппарата. Он ждал телефонного звонка и лишь указательным пальцем отер со лба каплю пота.
Как только телефонный звонок раздался, судья снял трубку и тут же встал.
– Слушаю, здравствуйте…
Прокашлялся и продолжил:
– Хотел доложить, что информация о моем назначении уже просочилась. Откуда знаю? Сына подослали узнать приговор, будет расстрел или нет… Что я ответил? То, чему нас всегда учили вы и партия… Что советские законы гуманные, но что любой преступник должен нести ответ за свое преступление и что предателей родины, государство покарает так, как они того заслуживают… Алло, алло…
Судья долго еще стоял с прижатой к уху черной трубкой, хотя его уже не слушали.
Судью, конечно, заменили.
Эка-Ука
Книга – это одно, а кино – другое. В действительности монаха Тевдоре арестовали у него дома.
На рассвете 2 февраля 1984 года начался обыск, и, пока он продолжался, отец и дочь, обнявшись, сидели рядом, потом отец попрощался с дочерью так, что Эка не испугалась. Монах Тевдоре встал так смело, что надеть на него наручники не решились, и лишь последовали за самым свободным человеком.
Через несколько дней после ареста монаха к нему в дом опять пришли с обыском. В доме была только Эка, которая удивленно смотрела на каких-то мужчин, которые тщательно обыскивали дом. Она не испугалась, Эка просто никак не могла догадаться, что еще могут искать эти неулыбчивые люди. Несмотря на то что она пока еще была маленькой, Эка не боялась, ведь ее уже не называли Эка-Ука, как тогда, когда она была совсем крохой и ее водил гулять Сосо Церетели. Эка любила друзей отца, но отец-хиппи был для нее настоящим чудом – единственный монах на земле, который носил джинсы и которого она безумно любила.
А в тот день она неподвижно стояла и ждала ухода непрошеных гостей, Эка вспомнила отцовскую шапку с надписью «one way». Она, наверное, так бы и стояла, не двигаясь, если бы один из этих людей не открыл тот шкаф, в котором Эка прятала стихи отца. Эти стихи отец писал специально для нее, когда Эка была младше – была еще такой маленькой, что перед сном просила рассказывать сказки. И отец рассказывал своей дочке перед сном какую-нибудь сказку, но иногда Эка просила почитать ей стихи, и отец сочинял стихи, сочинял, пока Эка не подросла. А когда Эка выросла, научилась писать и пошла в школу, она крупно, тщательно и аккуратно записала стихи отца как раз в ту большую тетрадь, которую сейчас открыл этот человек. Потом он закрыл тетрадь, снова ее открыл и обратился с вопросом к начальству:
– А с этим что делать?
– Что это?
– Стихи.
– Чьи?
– Не знаю.
– Прочти и догадаешься. Хотя нет, ты не догадаешься, забери!
Тот человек все же заглянул в тетрадь, даже собрался прочесть, но вдруг его сильно укусили в запястье, и он выронил тетрадь. Маленькая Эка быстро подняла упавшую на пол тетрадь, прижала к груди, попятилась к стене.
Тот человек вначале удивленно посмотрел на свою укушенную руку, а потом на Эку.
– Твой террорист-отец! – процедил сквозь зубы и двинулся в сторону ребенка, но начальник сразу догадался, что отбирать тетрадь у Эки нельзя. Он остановил подчиненного и спокойно спросил:
– Там только стихи?
– Не знаю, я видел только стихи, наверное, она написала.
– Догадался по содержанию?
– Содержания я не знаю, а вот почерк похож на детский.
– Закончили? – крикнул начальник остальным.
Не дожидаясь ответа, он взмахом руки позвал их и вышел из дома. Все последовали за ним.
Эка быстро подошла к окну, откинула занавеску и выглянула. Чужие люди садились в машину, и она еще немного постояла у окна. Когда машина свернула за угол, Эка окончательно убедилась, что непрошеные гости уехали. Теперь Эка открыла тот ящик, где лежала другая, нотная тетрадь. Откуда было знать непрошеным гостям, что монах, в доме которого искали оружие, сочинял музыку. Эка-Ука запоминала ее, а потом записывала нотами то, что запоминала на слух.
Она завернула вместе эту нотную тетрадь и стихи, перевязала пакет, взяла лопату и вышла на задний двор. Вначале девочка огляделась по сторонам и, убедившись, что за ней никто не наблюдает, стала копать землю. Яма, которую она выкопала, была небольшой, но в ней вполне уместились и музыка, и поэзия.