– Она не нужна вам?
– Эта книга нужна всем.
– Значит, вам тоже нужна.
– У меня есть другая.
– Спасибо, батюшка.
– Господа благодари.
– Я вам тоже хочу что-то сказать.
– Говори.
– Таким радостным вы еще ни разу не выходили с допроса.
– Не радостным, а довольным. Радости здесь не существует.
– Вообще не существует?
– Настоящая радость не здесь.
– А где?
– В мире ином.
– Где?
– Когда дочитаешь эту книгу до конца, ты все поймешь.
– Я уже сейчас хочу кое-что понять.
– Что именно?
– Причину. Отчего вы так довольны?
– Скоро состоится суд, и все закончится.
– Так как вы хотите?
– Главное, что закончится…
Процесс
Это называлось судебным процессом, но настоящего суда, как и правосудия, не существовало. Существовал только процесс, который назначили через девять месяцев после начала следствия, и большинство свидетелей даже не были допрошены. По советским законам ограничений срока следствия вообще не существовало, поэтому было ясно, что власти очень спешат вынести приговор угонщикам самолета.
Судебный процесс начался первого августа, когда Тбилиси обычно покидали даже те, кому некуда было уезжать. В начале августа в Тбилиси стоит такая жара, что даже те, кто спасается от зноя на пригородных дачах, обычно устремляются в Западную Грузию, к морю.
Власти хотели, чтобы суд закончился быстро и без огласки, чтобы на процессе присутствовали только родители, а Тбилиси по возможности максимально обезлюдел, чтобы никто, словом или как-нибудь иначе, не опротестовал судебный процесс, который в действительности был лишь плохо поставленным спектаклем.
Большинство из находившихся в зале суда были сотрудниками КГБ, присутствовать на суде разрешили только родителям обвиняемых, и больше никому – в том числе и бывшим пассажирам того самолета. Из пассажиров отобрали только тех, кто, по их мнению, мог бы дать показания, полностью удовлетворяющие власти. Несмотря на это, ни один из свидетелей не мог указать на кого-либо из обвиняемых как на убийцу, и через несколько дней назначили дату вынесения приговора.
Ночью, накануне этого дня, в КГБ вызвали свидетеля, сын которого находился в заключении. Это был человек почтенного возраста, которого давно уже сломил не столько возраст, сколько печали, ведь его единственный сын уже не первый год отбывал наказание за автоаварию.
Он был напуган и так нервничал, что ему дали воды, но успокоить не смогли до тех пор, пока не сказали причину вызова в КГБ. Хотя то, что ему сказали, вероятно, было самым худшим, старик догадался об этом только на второй день, уже во время суда. А там, в комнате начальника, он лишь кивал людям в галстуках и, конечно, совсем не думал о том, как в такую жару могут не беспокоить этих людей галстуки, плотно охватившие их шеи.
Разговор со стариком начали издалека:
– Ваш сын уже пятый год в тюрьме.
– Да.
– Вам, наверное, трудно приходится.
– Да.
– Наверное, хотите, чтобы его поскорей выпустили.
– Да.
– Вы, наверное, знаете, что иногда некоторым заключенным сокращают срок и выпускают на волю?
– Да.
– Наверное, соскучились по сыну.
– Да.
– Наверно, знаете и то, что досрочно отпускают заключенных за примерное поведение?
– Да.
– Или их родителей.
– Да.
– Если их родители ведут себя примерно.
– Да.
– Вот вы, например, Вы можете помочь государству для того, чтобы ваш сын получил досрочное освобождение.
– Да.
– Надеюсь, вы хотите помочь сыну.
– Да.
– Но не знаете как.
– Да.
– Да – знаете или да – не знаете?
– Да.
– Что да?
Пожилой мужчина вначале выпил воды, потом попросил еще, выпил еще один стакан и только после этого произнес, наверное, самое длинное предложение:
– Моя жена писала заявления о помиловании, и сейчас все еще пишет. Все говорили, что это была вина погибшего, перебегал в таком месте, но…
– И ничего?
– Ничего. Пятый год сидит.
– Вот мы и говорим, что сейчас вы можете помочь сыну.
– Что вы говорите… У нас столько денег за это попросили, я бы дом продал, но не хватает…
– Ну, что вы. Сейчас разговор не о деньгах, а о помощи государству, а взамен государство помилует вашего сына.
– И чем же я могу помочь такому огромному государству, чтоб моего мальчика из тюрьмы выпустили? Что я такого могу, я человек простой…
– Как раз вы и можете, и как раз потому, что вы простой, трудящийся и порядочный человек. Ваши слова на завтрашнем суде будут иметь решающее значение.
– Что вы говорите? Что я должен сказать?
– То, что знаете, что тогда в том самолете видели, это и скажите.