– Слушаю, – раздался тот же детский голос, по которому Гега уже успел соскучиться, хотя девушка с этим голосом вновь заставила его растеряться, и от неловкости он раскашлялся. Гегу считали самым талантливым из молодых актеров, но сейчас ему роль явно не давалась. Вдруг ему стало стыдно за то, что он усомнился в своем профессионализме.
– Это опять я, – робко произнес наконец Гега и кашлянул еще раз.
– Куда вы пропали? – искренне удивилась Тина.
– Никуда, просто разъединилось.
– Что вы сказали?
– Когда?
– До того как разъединилось.
– Сказал, что я инвалид и передвигаюсь в коляске.
– Не страшно, если вы не против, я могу прийти к вам домой и принести свои рисунки.
– Нет, что вы, не хочу вас беспокоить, к тому же…
– Что к тому же?
– Я и так почти все время дома и предпочел бы встретиться где-нибудь, вы меня понимаете?
– Конечно. Я вас прекрасно понимаю. Мне просто не хотелось вас беспокоить, а вышло наоборот.
– Где вы скажете, там и встретимся.
– Я приду туда, где вам будет удобней.
– Лучше я вас встречу у Академии, после лекций.
– А как вы меня узнаете?
– Вы сами легко меня узнаете – не думаю, что еще у кого-нибудь, похожего на меня, будет свидание перед Академией.
– Я же сказала, что прекрасно понимаю ваше состояние…
– Но, наверное, все же неприятно, что после лекций такую красивую девушку, как вы, встретит инвалид в коляске с колесиками…
– Такую красивую, как я? Вы что, знаете, как я выгляжу?
– Не знаю, но какой бы вы ни были, подруги, наверное, все же удивятся, увидев перед Академией вашего поклонника-инвалида.
– Моя жизнь – это мое личное дело.
– Завтра?
– Что завтра?
– Можно я приду завтра?
– Завтра лекции у нас заканчиваются в три.
– Я подойду к трем, буду стоять, вернее, сидеть у памятника.
– Как только лекции закончатся, я выйду.
– Тогда до завтра.
– Наверное, я вас уже утомила?
– Нет, что вы…
Гега действительно не устал, но он не хотел, вернее, не мог продолжать разговор и, попрощавшись с Тиной, повесил трубку. Потом, улыбнувшись то ли от удовольствия, то ли от радости, обнаружил, что в этом городе, оказывается, живут и совсем другие девушки. Может, их очень немного, может, одна только Тина, но все же…
Гега понял и то, что Тину нельзя обманывать, что это действительно была совершенно неуместная шутка, а Тина была похожа на человека, обидеть которого Гега хотел меньше всего. И поэтому всю ночь, слушая любимые диски, он думал. И посреди ночи решил, что на следующий день пойдет в Академию художеств, встретится с Тиной, все ей объяснит и обязательно извинится. Решение было принято, но до утра Гега так и не заснул: он думал о том странном детском голосе, который был у Тины – девушки, так не похожей на других…
Днем он зашел к Дато. Дато Микаберидзе был другом Геги, и у него была куртка, настоящий «вранглер», которая Геге очень нравилась. Но он никогда не говорил об этом другу, потому что, будучи по натуре очень добрым, Дато тут же снял бы с себя эту куртку и подарил ее Геге. Он действительно был добрым, и не потому, что его отец работал в министерстве (по линии «Интуриста») и не пожалел бы джинсов для любимого сына.
Нет, не поэтому.
Просто Дато был очень добрым парнем, вот и все.
В то утро Гега решил одолжить у Дато эту вранглеровскую куртку, на один день, точнее, на полдня – встретился бы с Тиной, извинился, а вечером вернул бы куртку хозяину.
Он громко позвал Дато с улицы, но в окно выглянул Важа – младший брат Дато. Важу прозвали Простак, и он, как и старший брат, был отличным парнем. Гега приветственно поднял руку:
– Как ты?
– Ничего.
– Не в школе?
– Сгорела.
– Когда?
– Сегодня утром. И сейчас еще горит.
– Ва!.. А где твой брат?
– Не знаю. Когда я проснулся, его уже не было дома.
– Тебя, наверное, пожарные сирены разбудили…