Несмотря ни на что, даже на то, что слово «смерть» уже второй раз прозвучало в тот день, жестокость приговора удивила не только обвиняемых и их родителей, но и присутствовавших в зале сотрудников КГБ. Приговор, который зачитал судья, был совершенно неожиданным для всех: Тину приговорили к четырнадцати годам заключения, всех остальных – к расстрелу.
Сразу после объявления приговора обвиняемых вывели из зала. Гега взглядом искал мать, а она видела лишь спину сына, которого куда-то вели. Она надеялась, что не на расстрел, ведь поверить в это было невозможно. Никто не хотел верить, что Гегу и его друзей расстреляют, еще оставался последний шанс на спасение – помилование, которое власть иногда даровала осужденным на смертную казнь.
Сейчас необходимо было письмо, подписанное самыми авторитетными людьми Грузии, обращение к властям с просьбой сохранить жизнь сбившимся с пути молодым людям. В письме, которое составили несколько человек, как раз так и было написано, но только их подписей было недостаточно, и по всей Грузии стали искать известных и авторитетных грузин.
Большинство из них в это время, в середине августа, отдыхали на Черном море, в основном в Абхазии, и их находили прямо на пляжах. Друзья Геги и просто добровольцы разыскивали представителей грузинской интеллигенции по всему побережью и там же, у моря, на солнце, шепотом беседовали с загорающими. Отдохнувшая грузинская интеллигенция по разным причинам подписывала просьбу о помиловании угонщиков самолета: кто-то из любви к Геге, искренне, кто-то – чтобы не отстать от других, а кому-то, чтобы придать смелости, намекнули, что идея письма исходит от властей.
Гега Кобахидзе, Иракли Чарквиани, Гиоргий Мирзашвили
Просьбу о помиловании должны были отправить или отвезти в Москву: грузины искренне и наивно верили, что решение о расстреле принимала Москва, а власти Грузии лишь выполняли приказ. В действительности же все было наоборот, и, когда грузинские власти обнаружили, что просьбу о помиловании подписывают ученые, режиссеры и актеры, всегда сотрудничавшие с советской властью и считавшиеся вполне лояльными, они не только возмутились, но и вознегодовали. Причиной возмущения грузинских коммунистов была вполне ожидаемая негативная реакция Кремля на то, что грузинская интеллигенция, как оказалось, смело и открыто защищает антисоветские элементы. Это означало, что грузинские власти плохо работат со своей интеллигенцией, и вообще плохо работают. Причиной возмущения секретарей ЦК Грузии стало то, что грузинские интеллигенты, те самые, кому правительство раздавало дома, дачи и машины, без согласования с властями подписали просьбу о помиловании, тем самым, предавая Коммунистическую партию и лично Первого секретаря.
Приговор вынесли тринадцатого августа, а телепередачу под названием «Бандиты» выпустили в эфир через десять дней, двадцать третьего. Десять дней ушло на монтаж материалов. Кадры старались подобрать так, чтобы у зрителей не оставалось сомнений в том, что речь действительно идет о бандитах, циничных убийцах, террористах, которые действительно ничего иного, кроме расстрела, и не заслужили. Десять дней обсуждали детали, которые надо было отобрать для грузинских телезрителей, но и среди них все же остались спорные моменты. Например, была деталь, касавшаяся Пааты Ивериели, который до начала штурма самолета подарил красивой пассажирке по имени Катрина свой пробитый пулей паспорт со словами «мне он больше не понадобится», и власти всерьез думали о том, чтобы использовать против него женщин. По ходу следствия, если можно так назвать процесс, нашли нескольких женщин, с которыми у Пааты Ивериели в разное время были романы – нашли для того, чтобы они на суде охарактеризовали Паату как сексуального монстра. Они должны были сказать, что братья Ивериели стремились в Америку не для того, чтобы открыть собственную медицинскую клинику, как они сами утверждали, а потому, что ожидали встретить там таких же, как и они, распущенных женщин, поскольку за годы учебы в Москве так и не смогли полностью удовлетворить свои сексуальные потребности. Потом кто-то высказал опасение, что это может подействовать на общество противоположным образом, и развитие подобной версии на суде сочли нежелательным.
Но зато была деталь, которую, в отличие от предыдущей, все же оставили для суда и несколько раз, как серьезное обвинение, повторили, что обвиняемые всю ночь не выпускали пассажиров в туалет. Хотя на самом деле, пока снаружи обстреливали самолет из автоматов, угонщики не только запрещали пассажирам, но и сами не двигались в сторону туалета. На этом процессе вообще опустили деталь, которая, тем не менее, говорила очень о многом: в самом начале, когда они стали встречаться в Цхнетах и на Львовской улице, речь чаще всего шла о газовых баллончиках. Они слышали, что существуют маленькие карманные газовые баллончики, которые, по их плану, надо было всем приобрести. Приставив эти баллончики к лицу пилотов, угонщики заставили бы тех изменить маршрут. Там же, в Цхнетах, они даже составили письмо, в котором выставляли свои требования пилотам и призывали их подумать о пассажирах и стюардессах.