Пролетая по самому краешку Млечного Пути, она внезапно увидела вдалеке те самые зеркальные галереи, где всего несколько дней назад металась в поисках выхода, которого не было. Сверкающие коридоры были заключены в переливчатом серебряном шаре, перетекающем по безвоздушным дорогам, подобно огромной капле ртути, границы странного мира сияли чистым золотом — у Риты-частицы заломило в висках от ярких вспышек. Она поспешно отскочила в сторонку — пусть катится своей дорогой, не задел бы! Рита хотела отступить совсем немного, но не рассчитала своей легкости — она же теперь невесомый маленький атом — небольшое усилие отнесло ее к глубокому бездонному колодцу на самом краю Галактики. От колодца исходила враждебная аура, чернота злобно дрожала и пыхтела, выбрасывая из себя грязно-желтые облачка. Здесь-то, Рита-частица и наткнулась на прочный барьер, словно врезалась в стеклянную стену — границу между тем миром и этим.
Зона Приграничья оказалась обитаемой!
Распыленное по космосу сердце Риты забилось часто-часто от восхищения прекрасными созданиями, летающими за прочным непроницаемым барьером, куда элементарным частицам не было хода. Разум Риты, если даже и смог бы собрать себя воедино, не сумел бы идентифицировать этих существ ни с каким другими, известными Рите-человеку. Она залюбовалась непередаваемой красотой гордых существ. Почти на каждом из них сидела наездница. В непонятном волнении Рита-частица замерла, когда одна пара приблизилась к ней почти вплотную: на большом золотистом драконе между костяных пластин в основании его шеи сидела полуобнаженная девушка с монгольским разрезом глаз и обеспокоенно смотрела.
«Это же Галка!» — узнала девушка бесстрашную наездницу.
Золотистый дракон осторожно приблизил к Рите прекрасную голову, увенчанную короной из тонких пластин и аккуратно фыркнул из плоских ноздрей теплым воздухом, заодно осыпав ее золотыми искорками.
«Просыпайся! — встревоженно хмурилась Галка. — Тебе пора проснуться!»
Подруга повелительно махнула кому-то рукой, и элементарную частицу Риту тут же подхватило что-то удивительно мягкое, теплое, уютное, завертело и понесло, как гонит осенний ветер горстку сухих листьев. Покружив девушку в мелькающем хороводе озорных звездочек, что-то мягкое и теплое бережно уложило ее в кровать и укрыло одеялом.
* * *
Рита открыла глаза. Она все еще в больнице, руки свободно шевелились — на этот раз не привязана. Взгляд опустился с угнетающе-белого потолка, скользнул по стенам…
— Леша, — прошептали сухие губы.
Возле кровати на стуле сидел ее Лелик, он спал, уткнувшись лбом в ее колени. Рита хотела позвать его погромче, но смогла только шептать.
— Проснулась! — выдохнул кто-то рядом.
С другой стороны кровати в кресле сидела Ира, рука и плечо у нее были плотно укутаны в гипс. Естественно, рядом обнаружился и Женька, было бы странно, если бы Рита его не увидела. Леваков быстрым шагом вышел из палаты звать врача к больной Шмелевой, которая очнулась, наконец, после трех дней комы. В палату ворвалась медсестра Наташа, уже знакомая Рите.
— Слава Богу! — вознесла молитву пышнотелая медсестра. — Посетители, расходимся по своим отделениям! Сейчас с больной будут работать врачи.
Ира послушно поднялась на ноги, Женя помогал подняться Гусеву, который еле на ногах стоял после операции.
— Леша, — Рита не сводила глаз со своего мужа, по щекам ее катились крупные прозрачные капли. Лелик оглядывался на нее, и Женька мог смело закладывать свои новые кроссовки, на то, что слезы и у Гусева уже недалеко.
— Ритусик, мы придем, — успокаивала Ира. — Сейчас доктор тебя осмотрит, и мы вернемся. Ну не плачь!
Девушка хотела казаться сильной и твердой духом перед измученной подругой, но непроизвольно тоже кривилась в рыданиях. Нервы стали — ни к черту!
— Ну-ну-ну! — зашикала Наташа. Одной рукой она запихивала градусник Рите, другой натягивала манжетку тонометра на руку, глазами следила за показаниями какого-то аппарата, заодно успокаивая пациентку. — А чего сразу плакать-то? Придет твой Леша, никуда не денется, только завтра — сегодня тебе некогда будет! — она выразительно посмотрела на Лешку. — Гусев, ты меня понял?