Когда она увидела его впервые с ней случился маленький нервный срывчик. Женька подошел к ее окошку в аптеке купить какие-то лекарства, и, подняв на него взгляд, Ира не смогла его больше отвести, не смогла выполнить его просьбу, как покупателя — стояла, словно последняя идиотка и зачарованно смотрела в насмешливые черные глаза.
Она влюбилась с первого взгляда и с этого же самого взгляда начала страдать: оттого что в торговом зале и в целом городе полно других женщин, а на всей планете их, вообще, несколько миллиардов, и ее мужчина, вполне возможно, влюблен в какую-нибудь из них, а может, уже и женат, тогда как должен принадлежать только ей, Ирине Соловьевой, двадцати шести лет от роду. Она взревновала его к каждой пациентке в своей аптеке, которые посмели топтаться рядом с ним, и пока красивый незнакомец находился возле окошка первого стола, работать девушка не могла.
Парень правильно оценил огромные серые глаза фармацевта, оттененные мягкой зеленью, и предложил встретить Иру после работы, она завороженно кивнула, вряд ли воспринимая в данный момент человеческую речь, и проводила удаляющуюся спину тоскующим взглядом. Как только она (спина) скрылась из виду, Ира остро заскучала, обсчитала очередного покупателя на сто рублей, а следующему, сдавая сдачу с крупной купюры, передала лишнюю тысячу. На деньги она не смотрела, материальная сторона жизни ее больше не интересовала. Сотню сурово потребовали вернуть, лишнюю тысячу великодушно отдали обратно, снисходительно посоветовали быть внимательней — так никаких денег не хватит. С того самого дня Ира потеряла покой и сон. Какой сон, когда Женьку могут увести в любой момент, любая баба! Девушка страдала без него, дергаясь и переживая, вдруг он уже нашел себе другую, более красивую и интересную; она страдала рядом с ним, перехватывала направленные ему улыбки и взгляды. Ира готова была заточить его в замке, где обычно коротали свои дни незамужние принцессы и царевны — словом, своего Женьку она хотела отделить любыми возможными способами от глаз остальных особей женского пола от 13 до 93 лет. Парень над ее ревностью радостно смеялся, и, хоть никаких поводов для нее не давал, успокоиться Ира не могла.
Оставляя его одного в ночном клубе, девушка была уверена, что уходит ненадолго, иначе она ни за что не позволила бы уговорить себя на какие-то дурацкие гадания (они уже не дети, в конце концов!), к тому же она не хотела давать Женьке повода думать, что без ума от него, в буквальном смысле этого слова, а еще, втайне от самой себя, хотела заручиться поддержкой мира духов в том, что Женька и есть ее суженый. Однако, сесть к зеркалу не получилось, Ритка ее опередила. Поругалась со своим Леликом и сидит теперь, словно каменное изваяние: не двигается, не отвечает — а время-то идет, и всяких шалав в клубе пруд пруди.
Ирина нервничала.
— Рит, ты можешь толком сказать, видишь ты там чего-нибудь? — поставила она вопрос ребром. — Сколько нам еще мариноваться? Может, пойдем уже гулять? — нетерпеливо подгоняла подругу, уж слишком увлекшуюся гаданием.
Рита молча всматривалась в движущуюся тень, которая виделась уже более отчетливо, размытый силуэт плавно скользил по длинным анфиладам зеркальных проемов, но был все же слишком далеко, чтобы разглядеть его в подробностях. Девушка окаменела в кресле, не обращала внимания на слезившиеся глаза и всматривалась в плавающую по галерее бесконечных переходов и коридоров человеческую фигуру. Спорившие подруги отошли на второй план и, словно перестали существовать, их голоса разлетались гулким эхом над Ритой, но не затрагивали ее сознания — оно было сосредоточено и сконцентрировано внутри отражений зеркальных проемов.
Созерцание настолько поглотило Риту, что она уже не просто смотрела в коридоры — она словно туда сама перенеслась. Этот способ гадания по праву считается самым страшным, но девушке не было страшно. Смело и, не раздумывая, она шла навстречу своей судьбе по огромным залам, уводившим ее в бесконечность, и неслышно шептала про себя сухими губами:
— Суженый, ряженый, приди ко мне наряженный! Приди! Приди! Приди ко мне!.. Лешенька!
Шептала губами, но чувствовала, что призыв исходит из самого сердца — оно билось в унисон со словами призыва, трепетало в груди и ждало встречи с любимым, с его астральной оболочкой.