— Ну, а с книжками как? Все роздали?
— Все, — сказал Лепихин.
— Не могло так быть, Яков Григорьевич. Не все.
— Ах! Вы, наверное, про те две, что не явились, за ними хозяева.
— Вот именно. Где они?
Лепихин замялся и сказал:
— Принесу вам завтра, если нужно.
— Нет, Яков Григорьевич. Не завтра, а сейчас. Срочно нужны. Они у вас дома, наверное?
— Да, дома. То есть дома, но не у меня. Я их у родственников своих оставил, у сестры двоюродной.
— Тогда вот что. Наш сотрудник поедет с вами на машине, и сейчас же привезите сюда книжки.
Через час Лепихин возвратился и привез две трудовые книжки. Но, увы, среди них не было книжки Николаева. Они принадлежали двум другим работавшим ранее в комбинате приемщикам.
«Почему не принес он книжку Николаева? Чего он петляет? — думал Андреев. — Сказать прямо, что нужна нам книжка Николаева, или нет? А вдруг он как-то был связан с Николаевым?»
— Почему эти люди на протяжении нескольких месяцев не явились за своими документами? — продолжал расспрашивать начальник отделения.
— Не знаю. Может быть, заболели. Может, что другое случилось.
Пока шла беседа с Лепихиным, сотрудники милиции установили адреса владельцев трудовых книжек и их новое место работы. За каждым из них была послана машина с оперативным работником. Вскоре они поочередно давали объяснения в соседней комнате.
Оказалось, что после ликвидации цеха Лепихин потребовал за «выручку» трудовой книжки пятьдесят рублей. Они не захотели платить этому живодеру и перехитрили его. Поехали к директору комбината Сугробову, сказали, что книжки свои потеряли. Сугробов выписал им дубликаты. По дубликатам их приняли на работу.
Вызванных отпустили.
Лепихин жалобно сказал:
— Вы меня очень долго держите, товарищ начальник. Я больной человек. У меня гипертония и сердце плохое. Вторая группа инвалидности у меня, — сказал он, вынув справку ВТЭК.
— Лечиться нужно, Яков Григорьевич. А что долго, так вы сами в этом виноваты. Рассказали бы все откровенно и пошли бы домой.
Лепихин все делал вид, что не понимает, что хотят от него.
— Э! Товарищ начальник. Я такое в жизни не впервые слышу. Только домой уходил не сразу, а через несколько годков. Да и нечего мне рассказывать.
После вызова приемщиков Андреев понял, что Лепихин боится разоблачения своих мошеннических комбинаций.
«Так с ним откровенный разговор не получится, — думал Андреев. — Он все время будет темнить и изворачиваться. Трудно будет подойти к вопросу о Николаеве, о том, как он попал в комбинат. К вопросу о его документах, которые необходимы. Они и только они могут пролить свет на прошлое Николаева.
Дело не в мошенничестве Лепихина. Пусть этим милиция займется. А сейчас нужно, чтобы Лепихин перестал бояться за свою шкуру. Только тогда он сможет помочь нам в основной цели».
Лепихин увидел, что сидевший в стороне человек в штатском, поднялся со своего места и, подойдя к начальнику отделения, что-то ему сказал.
— Дальнейшую беседу с вами, Яков Григорьевич, — обратился начальник отделения к Лепихину, — продолжит майор Андреев, а я вынужден отлучиться.
Андреев вынул из кармана служебное удостоверение:
— Я из Комитета государственной безопасности. Зовут меня Михаил Макарович. Хочу с вами говорить о важном вопросе. Мне нет дела до ваших прошлых махинаций. Меня интересует совсем другое. Совершено большое преступление, и преступник пока не обнаружен. Вы можете нам кое в чем помочь.
— Товарищ начальник! — воскликнул Лепихин, — что же вы сразу мне не сказали, что вы не из милиции. Я всегда немного волнуюсь, когда со мной разговаривает милиция. Другое дело ваша контора. Она никогда не тревожила меня. И если бы я мог — я бы все сделал, чтоб вы были довольны, тем более что я уже не занимаюсь тем, чем раньше занимался. Завязал, как говорят. Кому на старости в тюрьму хочется? Только ко мне вы, наверное, не по адресу.
Андреев выслушал и продолжал:
— Вы не все трудовые книжки принесли из оставшихся у вас.
Лепихин снова насторожился: «Опять он за книжки берется».
— Все принес. Нет больше. Остальные роздал.
— А книжка Николаева? Она ведь тоже у вас осталась?
— Так, товарищ начальник! Я думал вы со мной говорите про живых, а, оказывается, вы мертвым интересуетесь. Ну как я мог догадаться об этом?
— Его книжка мне нужна, Яков Григорьевич. Где она?
— Я удивляюсь, право. Ведь за книжку эту никто двадцать копеек не дал бы. Вы знаете, Николаев же утоп. Ему не нужна она? Кто ее выкупил бы? А мне зачем хранить ее — сами понимаете. Сжег я ее.
«Что же это, хитрит Лепихин или действительно сжег книжку, считая, что никто не явится за ней. Похоже на правду, что сжег».