Эффект Генри Тамона
Врачебная ошибка
Меня зовут Николь, Николь Мария Федона. Мне 24 года, я не замужем. Работаю я... Не знаю, как это называется, лучше попробую объяснить. Дело в том, что мой босс – слепой. Несчастный случай на охоте, когда ему было всего четырнадцать лет. У него потрясающее воображение, и он видит мир намного более прекрасным, чем он представляется нам. Но его восторженное отношение к миру не переносится на его представление о людях, их-то он как раз видит такими, какими они есть на самом деле. Никаких иллюзий. Слово «видит» я употребляю сознательно и без всяких кавычек, так как результат этого его действия соответствует именно этому слову. Он видит. Ну а я, я – его глаза.
Только не подумайте, что он видит мир моими глазами! Пожалуй, я сильно преувеличила свою роль. Я давала ему лишь представление о формах составляющих наш мир предметов, а вот суть их он схватывал намного глубже любого зрячего.
Его зовут Генри Тамон, ему около 40 лет, женат, есть сын. Мы познакомились два года назад, когда я, окончив с отличием технологический колледж и считая себя неплохой программисткой, устроилась в небольшую фирму, где Генри Тамон возглавлял группу из десяти человек. Мало того, что он, будучи слепым, писал программы, он держал в голове все проблемы своих подчиненных. Авторитет его был непререкаем, он пользовался огромным уважением, поэтому быть начальником ему не составляло большого труда.
Некоторые злоупотребляли его памятью, спрашивая о том, что могли с легкостью найти в справочниках, но они знали наверняка, что получат быстрый и точный ответ.
Иногда Генри нужно было ввести программу в компьютер. Тогда он подзывал кого-либо из подчиненных и надиктовывал команды. С моим появлением он все чаще и чаще приглашал для этого меня. Обычно он предварительно накалывал программу на бумаге, используя специальную азбуку, а затем уже диктовал мне, но иногда он сочинял программный код прямо у меня на глазах. Тогда работа продвигалась немного медленнее, что давало мне возможность ухватить суть программы. Убедившись, что я хоть и с трудом, но поспеваю за его мыслью, он начинал рассуждать вслух, как бы даже советуясь со мной. После ввода я запускала программу, и мы вместе с Генри обсуждали результаты ее работы. Так проходила отладка.
Постепенно наша совместная работа стала заполнять весь мой рабочий день. Да и Генри уже не мог представить кого-то другого на моем месте.
Не скажу, что мне сразу понравилась моя должность. Все-таки хотелось самостоятельности, я чувствовала, что могла бы добиться чего-нибудь на этом поприще. Но работать с Генри было интересно, особенно увлекательной была отладка программ, то есть поиск сделанных ошибок. Здесь ему не было равных. Я имею в виду, конечно, не делание ошибок, а их обнаружение. Его строгая логика неизменно торжествовала даже, казалось бы, в самых необъяснимых случаях. Все рассуждения начинались с аксиомы «Чудес не бывает!». Он не стеснялся своих ошибок, всегда с охотой делился ими в назидание другим.
Так я проработала около года, пока у нашей фирмы не начались проблемы. В конце концов, ее поглотила крупная корпорация. Сокращение программистов было неизбежно. Генри Тамон ушел сам. Он открыл собственную консалтинговую компанию. Меня он забрал с собой, впрочем, я, как последняя из пришедших на фирму, была первым кандидатом на увольнение.
Я оказалась единственной сотрудницей в компании Генри, так что на меня легли и функции секретарши. Генри обещал, что когда мы немного раскрутимся и у нас появится постоянная клиентура, он наймет еще одну сотрудницу. Но, судя по всему, ждать мне придется долго. Кому во время экономического кризиса нужны консультации даже такого сильного программиста, как мой босс? Часто работы не было совсем, но мы старались не терять времени даром, изучали очередные программные новинки, обсуждали интересные статьи в специальных журналах и т.д.
Как-то раз Генри позвонил его старинный приятель и однокашник, с которым произошла престраннейшая история.
После телефонного разговора с ним Генри рассказал, что у Кроулза Делла есть необычная проблема. У его бездетной жены Долли имелась сестра-близнец Молли, проживавшая в соседнем городе. Примерно месяца четыре назад Кроулз начал замечать некоторые странности в поведении жены. И вроде бы все как обычно, и все же что-то не так. Даже в интимных отношениях к ним как бы пришло второе дыхание. Но иногда все странности вдруг куда-то исчезали, и жена становилась прежней, то есть замотанной и прилипшей к телевизору домохозяйкой, мечтающей лишь о том, чтобы ее оставили в покое.