В моей комнате, находится металлическая кровать с панцирной сеткой, застеленная матрацем, простынями и ватным одеялом, все как в обычных Ташкентских домах. То же самое, можно сказать и о комнате Зарины, все же ее муж был образованным, да и достаточно обеспеченным человеком, и потому появилась такая мебель. Правда этим и ограничилось. Кроме кровати, в комнате имеется письменный стол, оставшийся от мужа, единственный во всем доме стул, и большой сундук для вещей. Я только приподнял его крышку, и сразу же вернул ее на место. Хоть комната и была выделена, в мое распоряжение, но о заполненном до самого верха сундуке, ничего не говорилось. Поэтому стоило дождаться хозяйки.
Как оказалось, все это предназначено именно мне. Дело в том, что та одежда, в которой я появился в Бахараке, совсем не подходит для постоянного ношения. Летом в ней будет жарко, а зимой наоборот холодно. Именно потому мне была предложена одежда, некогда принадлежащая сыну тетушки Зарины. Вся одежда была выстирана, выглажена и сложена аккуратной стопочкой в сундуке. И в общем-то мне понравилась. Состояла они из свободных шаровар, удерживающихся на помочах, длинной ниже колен туники — толстовки надеваемой через голову. Кроме туники имелась кожаная жилетка с коротким мехом и карманами. Она надевалась поверх длинной рубашки, и шапка — Паколь, представляющая собой обычный мешок. Стенки мешка скатывались в валик, а на дно мешка было нашито круглое основание. Выходило достаточно удобно. В свернутом виде дыло не так чтобы и жарко, а зимой можно было слегка развернуть и спрятать под тканью уши. Учитывая, что паколь шился и шерсти, оказывалось достаточно тепло.
— Если ты хочешь сохранить и свои вещи, переложи их в сундук, а все что не поместится туда, я помещу в другое место. — Сказала Зарина-апа. — И вообще, будь как дома. В этой комнате, да и в любом другом месте моего дома, ты можешь пользоваться любым предметом, который увидишь.
Поэтому на дно сундука тут же отправился наган с запасными патронами, опорожненный от лишних вещей рюкзак, в который я решил положить папаху. А то еще старая женщина, по доброте душевной преподнесет мне новый головной убор, а старый выбросит за ненадобностью. А ведь там деньги и довольно много. На мой Коран, Зарина-апа, взглянула скептически.
— Нет, ну если тебе нравится грубый перевод, пожалуйста пользуйся. Только старайся, чтобы тебя не слышали, а то будут смеяться.
— А что здесь может быть смешного.
— Ну некоторые слова переведены не совсем верно, например вот здесь в твоем переводе значится — Птенец. Дело в том, что в этой притче, говорится о том, как аллах, повелел Мусе зарезать корову, а люди, которые не хотели этого делать постоянно переспрашивали его, рассуждая о приметах этого животного. Так вот в Коране написано «فرخ»- рофл, и это слово можно перевести и как птенец, хотя из контекста подразумевается именно телка. То есть знающие Коран люди просто посмеются над тобой, услышав неправильный перевод. И хотя телка тоже в какой-то степени птенец коровы, но согласись звучит иначе. Там довольно много таких несоответствий. Очень заметно, что основной текст переводил, хоть и знающий арабику человек, но не верующий в Аллаха. Поэтому и истинному приверженцу ислама, видны эти недочеты. Но если тебе эта книга дорога как память, почему бы и нет.
Общая, так называемая гостевая комната, говорила о своем предназначении сама за себя. Здесь кроме нескольких ковров, множества одеял, и подушек, в данный момент сложенных стопкой возле одной из стен, имелся лишь достархан — низкий не очень широкий, но достаточно длинный столик, который выставлялся в центр комнаты, при наплыве гостей. Судя по его размеру, за ним могли уместиться как минимум человек десять. При этом, женщины, и дети, как правило кушают отдельно от мужчин. Кроме нескольких праздников, специально оговоренных в священной книге, но это случается довольно редко. Впрочем, если собирается какое-то семейное торжество, чаще всего, такого разделения не происходит.
Семья Зарины, считалась, достаточно зажиточной. Во-первых, ее родной брат содержал харчевню, расположенную на дороге ведущей в Мазари-Шариф, и потому клиентов у него, было довольно много. Он можно сказать процветал в своем начинании. Покойный муж приютившей меня женщины, был школьным учителем, и кроме того выполнял обязанности местного Казия — судьи. Для некоторых дел, не касающихся уголовных преступлений, это выборная и довольно почетная должность. К тому же хорошо оплачиваемая. Хотя по сути Казий разбирает скандалы с соседями, случайную потраву участка, совершенную сорвавшейся с привязи козой, мелкую кражу, когда вор пойман, и хотят уладить дело миром. В резких случаях развод супружеской пары. В общем, бытовые мелочи, но тем не менее, он считается уважаемым человеком среди местного населения. Что, в общем-то и правильно, разве можно доверить такое, проходимцу, который не знает, ни местных обычаев, ни родственных связей. К тому же Сын Зарины погиб во время усмирения бунтовщиков, служа в армии в звании сержанта, и одно это дало ей плюс к уважению среди односельчан, так еще она и получает пенсию за него. А это вообще показатель, особенно учитывая тот факт, что пятьсот афгане — средняя зарплата неквалифицированного рабочего.