Здесь тоже дела кипели во всю, грузовик с самого утра разгрузили, и сейчас заканчивали погрузку пиленого гранита, для отправки в Узбекистан. Присутствие водителя там не требовалось, и я пригласил его пообедать. Перекусив, провез его по местным магазинам, предлагая купить гостинцы домой. Каково же было его удивление, когда он увидел, свободно продающиеся здесь джинсы, радиоаппаратуру, японские приемники и магнитофоны, причем все это по вполне демократичным ценам, сетуя на то, что даже не думал увидеть здесь ничего подобного и не взял с собой денег. Решив, что я не слишком обеднею от нескольких купленных вещей, предложил ему выбрать то что он хочет, сказав, что это будет подарок от меня, за добрые вести, касающиеся моего отца. А если он еще и сможет организовать его перевозку сюда в Афганистан, то моя благодарность не будет иметь границ.
— Причем совершенно никаких. — добавил я. Если вы захотите приобрести здесь автомобиль, или чего-то более дорогое, я выполню любое ваше пожелание. Правда автомобили продающиеся здесь выпущены от десяти и более лет назад, но тем не менее они на ходу, и можно сказать совершенно новые.
— Ты, настолько богат?
— У меня достаточно много хороших знакомых, которые без проблем ссудят меня деньгами, не спрашивая зачем они мне понадобились, и когда именно я отдам свой долг.
Я решил, что такое объяснение, будет гораздо удобнее любого другого.
— Увы, Руслан. Я бы с удовольствием и сам купил его, но во-первых такую покупку не пропустят на пограничном пункте, а во-вторых… Впрочем, хватит и первого. Я и с джинсами-то этими рискую, а ты за автомобиль говоришь.
Впрочем, мужчина особенно не наглел сейчас, приобретя пару брюк из джинсовой ткани, и не особенно дорогой кассетный магнитофон. Перед отъездом, я вручил мужчине открытый конверт, в котором находилось удостоверение личности, выписанное на имя моего отца, двести афгани, двумя купюрами по сотне и короткое письмо. Можно было бы дать и большую сумму, но двух сотен хватит за глаза, чтобы добраться до Бахарака. К тому же если письмо и деньги вдруг обнаружат, то вполне можно сослаться на то, что деньги — остаток от командировочных. А вот если найдут доллары, вот тогда могут появиться большие проблемы. В письме имелось всего пара строк, говорящих о том, что я жив, здоров, и в качестве доказательства моих слов упоминались пара случаев, произошедших в моей семье, о которых знал отец, и наверняка не знали посторонние люди. Ниже имелась приписка, говорящая о том, что все подробности, касающиеся меня, можно узнать у Алишера Ахмедова.
Честно говоря, опасаясь, что мое письмо попадет не в те руки, я хотел было ограничиться только выписанным удостоверением и деньгами. А подробности встречи, и всего остального возложить на устный рассказ Алишера Сабировича. Но он сам, предложил написать мне пару строк, чтобы отец убедился в том, что его не обманывают. А так увидев мой почерк больше поверит сказанному. Вообще-то я сомневаюсь, что он помнит мой почерк, тем более, что я занимался больше с матерью, или самостоятельно. Но подумав, добавил в письмо несколько фраз, которых не знали посторонние люди. Или с большой вероятностью не должны были их знать. Например, про того же «Индейского слона», и еще парочку общих моментов из нашей жизни. В общем отец должен был поверить. Все остальное дополнит дядя Алишер, своим рассказом.
Адрес моего дома, здесь в Бахараке, Алишер-ака, заучил наизусть. Да и ничего особенного он не представлял, чтобы можно было забыть его. В крайнем случае, если все же это произойдет. Отец должен был приехать в Бахарак, и у первого встреченного им мужчины, спросить где живет Арслан Назари.
— Кстати, почему Арслан?
— Так переиначили мое имя на местный манер. Полностью оно звучит как: — Арслан Джахид Назари. То есть тот же Назаров, но на местный манер. В удостоверении отца, тоже указана именно эта фамилия. А Джахид — просто прозвище означает — Работяга.