Наиболее подготовленным, грамотным солдатам срочной службы после окончания специальных, продолжительностью в 2–3 месяца курсов, которые организовывались по мере необходимости при подразделениях и частях, могло быть присвоено звание ефрейтора — «далгеймышр». Лица, получившие это звание, использовались, как правило, на должностях командиров отделений. В афганской армии их было принято относить к так называемым войсковым сержантам, хотя таковыми, если иметь в виду их воинское звание, они не являлись. Общая продолжительность обязательной военной службы войсковых сержантов, как и солдат, составляла два года. Другими словами, попавший в армию призывник, старался выслужиться, чтобы получить начальное сержантское звание, а после его получения, мог надеяться еще на два года службы, командиром отделения, получая при этом, уже вполне приличное содержание. Плюс к этому, разумеется запуская руку в карман обычному срочнослужащему, изымая из его содержания деньги, то на подношение начальству, то штрафуя его за неряшливый вид, или какую-то провинность. И если все складывалось удачно, то по окончанию службы, он увольнялся в запас, вполне обеспеченным, по местным меркам человеком. Денег обычно хватало и на постройку дома, и на женитьбу, и возможно на что-то большее.
Кстати, окончивший сержантскую школу, имел право поступить в высшее военное училище. Причем не обязательно именно в Афганистане. Многие военнослужащие, которым позволяли средства на это, отправлялись на продолжение учебы, например, в СССР, в Иран, или же в Саудовскую Аравию. При этом направление больше зависело от величины подношения начальнику сержантской школы, нежели от оценок, полученных во время учебы. Сумма подношения, была известна уже перед началом выпускных экзаменов. Когда их сдавал мой сын, отправка на учебу в СССР, как самое недорогое место для получение высшего образования, стоила пять тысяч долларов. У нас тогда не было таких денег. А после сына убили при разгоне какого-то бунта в одной из южных провинций.
Чуть позже узнал еще одну интересную подробность. Оказывается, призванный на службу солдат, обязан иметь при себе собственный матрац, одеяло, подушку, и комплект повседневной гражданской одежды. Армия ничего этого не предоставляет. Постель нужна для того чтобы было где-то спать, а гражданская одежда, для выхода в город в выходные и праздничные дни, а также в ней увольнялись в запас.
В соответствии с установленными нормами довольствия рядовой состав на весь срок службы получал один комплект зимнего обмундирования (мундир, шаровары, шинель и утепленную фуражку) и одну пару летнего обмундирования (ботинки, гетры, нижнее белье, ремень). Обмундирование и снаряжение изготовлялись из низкокачественных материалов местного производства и поэтому быстро приходили в негодность, не выдерживая принятых сроков носки. В связи с этим внешний вид солдат афганской армии всегда оставлял желать лучшего. И что самое интересное это служило основанием для дополнительных поборов, со стороны их командиров.
В общем, армия мне не грозила, но даже если и окажется, что меня призовут, то я по закону, имел право предоставить вместо себя заместителя. То есть любого мужчину моего возраста, который пойдет служить вместо меня. Чаще всего, в этом случае, благодарность шла именно от заместителя, нежели от того, кто искал себе замену. А пока, я начал неторопливую, но тщательную подготовку к дальнейшему путешествию. То, что я не останусь здесь на всю оставшуюся жизнь мне было уже давно понятно. Хотя, положа руку на сердце, я устроился свою жизнь здесь, гораздо лучше любого аборигена моего возраста. Я хорошо питался, можно сказать ни в чем себе не отказывал, имел приличную работу, с достаточно высоким заработком, собственный автомобиль, и даже заработал кунью — прозвище, гораздо раньше, чем любой мой ровесник, что дало мне гораздо большее уважение, а следовательно и заработок, чем любому из них. Сейчас, я на равных, мог обсуждать любые дела со взрослыми, уважаемыми людьми, в то время, как любой молодой человек будет просто молчать, потупив свой взгляд, а после со всех ног бросится исполнять то, что ему будет приказано старшим.
Совсем недавно неожиданно отметил для себя, что свободно общаюсь на практически любом местном языке. В принципе, ничего удивительного в этом нет, если даже дети, почти с самого рождения говорят и на языке семьи, который по местным обычаям стараются сохранить, и на одном или обеих официальных языках Афганистана, которыми выступают Дари и Пушту. Тот же английский имеет гораздо меньшее распространение, чем местные языки, хотя территория Афганистана, некогда и была Британской колонией. Вот и получается, что живя здесь и общаясь в быту и по работе со многими представителями местных национальностей, я достаточно свободно освоил разговорную речь. Если учесть, что тот же Дари сильно распространен в восточном и северном Иране, все это пойдет только в плюс мне при дальнейшем путешествии на запад.