Директор совхоза «Путь к коммунизму» следовавший за грузовиком, на служебной «Волге», на дистанции примерно пятисот метров, для того, чтобы пыль, поднимаемая колесами грузовика, уносилась боковым ветром в сторону, видел все от начала и до конца. И когда ревущее пламя грузовика, чуть стихло, успев сожрать большую часть автомобиля, решился приблизиться к произошедшему пожару. После случившегося, казалось спасать было некого, однако к его удивлению, примерно в двадцати, или чуть меньше шагах от сгоревшего автомобиля, обнаружилось тело сильно обгоревшего мужчины, судя по всему, до недавнего времени, исполняющего роль водителя, злополучного грузовика. Впрочем, кем именно он является, разбираться было некогда. Несмотря на сильные ожоги и открытые раны мужчина оказался жив, и поэтому терять время было нельзя. На заднее сидение автомобиля был уложен чехол, некогда укрывающий «Волгу» от непогоды, на него уложен раненый водитель, и автомобиль на всех парах понесся в сторону областной больницы города Чимкента, находящегося в республике Казахстан. Благо, что до города оставалось совсем немного.
Успели вовремя. По заявлению врачей, принявших пострадавшего, еще полчаса, и было бы поздно, что-то предпринимать и пытаться исправить. Мужчина, тут же был отправлен на операционный стол, лучшие врачи республики восемь часов не отходили от операционного стола, возвращая мужчину к жизни. И хотя, все что только возможно было сделано, мужчина так и не пришел в сознание, погрузившись в коматозное состояние. Что в общем-то после такого потрясения было в пределах нормы. Главное он был жив, а рано или поздно обязательно придет в себя.
Разумеется, по случившемуся происшествию тут же была организована проверка, была проведена экспертиза с привлечением соответствующих органов, и были разосланы запросы во все организации республики Казахстан, с описанием грузовика, и водителя, с целью выявить принадлежность оного, установить личность и связаться с руководством предприятия и возможными родственниками пострадавшего.
Самой большой проблемой, наверное оказалось то, что авария произошла в республике Казахстан, хотя вполне естественным было и то, что запросы о принадлежности грузовика, рассылались в первую очередь по предприятиям республики. Учитывая то, что в среднем письмо доходит до адресата в течении нескольких дней, первые ответы на запросы начали поступать только по истечении второй недели. При этом, как это бывает в подобных организациях, часть ответов, была прочитана сразу, часть не замечена и отложена на потом, а после просто забылась, и в итоге, когда выяснилось, что к предприятиям Казахстана грузовик не имеет никакого отношения, прошло около месяца. По истечении этого срока, а может и чуть раньше, письма были разосланы по Министерствам Транспорта, в соседние республики, с сообщением о случившимся происшествии. В Министерствах бардак оказался еще более внушительным. В итоге письмо с запросом еще пылилось среди входящих сообщений республиканского «УзМинАвтоТранса», когда Назар Эргашев пришел в себя после трех недель комы, и сам сообщил все данные о себе. Тут же был отправлен телефонный запрос на его родное предприятие, откуда уже на следующий день прибыли представители первого отдела, для выяснения обстоятельств случившегося, а также для перевозки больного в Ташкентскую областную больницу, благо, что расстояние между городами всего-навсего сто километров, и больной, по заверению врачей, вполне был способен перенести подобную поездку, на автомобиле скорой помощи, без особенного вреда для себя.
Вскоре все прояснилось, виновники произошедшего были определены и наказаны, вот семью было уже не вернуть. Его жена, отравившаяся поддельной водкой намешанной на основе метилового спирта, уже оказалась похоронена на Домбрабадском кладбище, сын отправлен в лагерь «Pistazor», от Ташкентской Школы Интерната №103, а квартира со всей мебелью, и домашними вещами передана сыну начальника паспортного стола Сабир-Рахимовского района города Ташкента. Еще большим ударом стало для него то, что его родной сын, оказался обвинен в убийстве воспитанника школы интерната Ташмуратова Бахтияра, который исполнял обязанности пионервожатого Лагеря Труда и Отдыха, куда до начала учебного года был отправлен сын Назара Эргашева, Руслан.
С квартирой, отданной детям большого начальника, разобрались довольно быстро. Что поделаешь, сам Назар Эргашев числился на тот момент погибшим, его жена тоже скончалась, из-за большой любви к мужу, а сын остался сиротой. Все было сделано по закону. Другое дело, что не произвели оценку находящихся в доме вещей, но никто ведь не мешает проделать это сейчас, когда выяснилось, что глава семьи оказался жив. В общем пришедший в больницу начальник паспортного стола полковник Кулдашев повинился, и мужчины решили дело миром, в результате которого Назару Эргашеву была выделена однокомнатная квартира, в только что построенном доме, на улице Шота Руставели, что в общем-то в какой-то степени оказалось даже удобнее и престижнее прошлого места жительства. То, что площадь квартиры заметно сократилась, было совсем другим вопросом, да и учитывая изменение семейного положения, на большую жилплощадь, претендовать было просто нельзя.
В только что полученную квартиру, была завезена и расставлена часть мебели, и личных вещей из той квартиры, что находилась, по прежнему адресу, а также на счет в сберкассе положена определенная сумма компенсации, за использованные вещи. Более того, с подачи полковника, а также представителей первого отдела предприятия «Узмежавтотранс», где Назара Эргашева тут же восстановили в прежней должности, и отправили долечиваться в Ташкентскую Клиническую Больницу Скорой и Неотложной Медицинской Помощи, была начата проверка по, как всем казалось уже полностью расследованному и закрытому делу «Об убийстве, несовершеннолетнего Ташмуратова Бахтияра, совершенном в состоянии алкогольного опьянения, воспитанником Русланом Назаровым, на почве бытовой ссоры».
И вот тут-то начали выявляться довольно интересные факты, и вопросы, говорящие о том, что, во-первых, никакого алкогольного опьянения Руслана Назарова не имелось в принципе. Зато имелся пионервожатый Бахтияр Ташмуратов, состоящий на учете в психиатрическом диспансере города Ташкента с диагнозом «Синдром Немотивированной Агрессии». Каким образом с таким диагнозом он занял должность пионервожатого, предстояло еще разобраться.
Во-вторых, повторная экспертиза, проведенная на месте убийства, выявила, что перед тем, как Руслан Назаров заколол Бахтияра Ташмуратова вилами, пионервожатый будучи крупнее и на два года старше вновь прибывшего воспитанника, избивал Руслана Назарова, швыряя его по кладовой, о чем свидетельствовали следы крови, найденные не только на стенах и углах комнаты, а также на многочисленном садовом инструменте. Который, как показалось эксперту, применялся для избиения мальчика. Что в общем-то и подтвердили некоторые воспитанники, вдруг узнавшие, что за заведомо ложные показания им грозит немалый срок.
В-третьих, выяснилось, от тех же воспитанников, что якобы не знавший о том, что творится в стенах лагеря «Pistazor», Анвар Шарипов, старший воспитатель вышеупомянутого учреждения, оказывается был полностью в курсе происходящего, но вместо того, чтобы как-то защитить вновь прибывшего ребенка, развернулся и покинул лагерь труда и отдыха, отправившись на свидание, к временно безработной Зульфие Тухватулиной, к тому же являющейся бацилла-носительницей венерического заболевания, в результате отношений с которой, Анвар Шарипов оказался инициирован венерическим заболеванием и сейчас принудительно направлен на соответствующее лечение. И дальнейшее его пребывание на должности старшего воспитателя, находится под большим вопросом.
Выявились и факты, говорящие о том, что Руслан Назаров перед отправкой в Лагерь, жаловался заведующей Школы интерната, а также представительнице опеки, указывая им на то что между его школой №226 и Школой интернатом имеется давнишняя вражда. И просил отправить его в любое другое детское учреждение, опасаясь мщения со стороны воспитанников. Но жалоба, хоть и была услышана, но не было принята во внимание. Хотя директор школы интерната и подтвердила опасения ребенка, о возможных негативных последствиях. Видимо органам опеки было просто неинтересно заниматься переоформлением бумаг по распределению. И дело было пущено на самотек.