– Та-ак!
– Вот и так. Мне пришлось задействовать большое количество людей… вы понимаете?
– И?
– Кто знает, вдруг я засветился?.. Но так или иначе, гостиница – слишком благодатный объект для Ка-Эр, а я не хотел играть роль рыбки в аквариуме… Потом. Исчезновение объекта из Москвы было похоже на бегство, мне едва удалось проследить за ним, а значит, и он мог почувствовать неблагополучное развитие ситуации вокруг себя… Имею в виду все ту же ФСБ.
– Подождите-подождите… – Ахмед поднял руку. – То есть он, объект, потерян? Или кто-то из ваших людей контролирует его передвижение здесь?..
– Запишите номер машины. – Дима, не отрываясь от вкусной еды, продиктовал цифры. – «Уазик». С бортовой надписью «изотопы». В эту машину объект и его приятели уселись на вокзале. Она их ждала, эта машина, я совершенно убежден… Да, конечно, – упреждая вопросы, продолжил он. – Я понимаю, что должен был проследить за ним; наконец, попросту сообщить вам заранее о незамедлительной моей поддержке сразу же по приезде сюда, но! – Глубокомысленно качнул пальцем. – Обострение ситуации началось уже после моего выхода на связь с нашими людьми в Москве, она менялась на глазах, эта ситуация, и в той же самой степени рос риск… А у меня, не знаю, как у вас, отсутствует возможность ежеминутных контактов с Лэнгли, дабы обмениваться запросами-указаниями. Приходится иногда, знаете ли, выкручиваться, полагаясь на собственное осознание вещей и интуицию…
– Я это очень хорошо понимаю, – вздохнул Ахмед, методично и осторожно перебирая кончиками пальцев камни.
– Это им там, в их кабинетах…
– Оперативное решение – это то решение, которое ты принимаешь сам, – сказал Ахмед. – У начальства оперативных решений нет. Там то футбол, то консилиум…
– Вот именно! – подтвердил Дима с горячностью, выпив одну за одной две рюмки коньяку. О своем провале, перевербовке ФСБ и прочих превратностях он решил умолчать.
«Зароют еще в горах… В целях перестраховки, – подумал он. – Тем более тут теперь я без особенной надобности, тут свои колдуны-топтуны…»
Дима попросту выжидал, в какую сторону пойдет развитие ситуации» и с выводами не спешил.
– Так что же делать? – спросил Ахмед. – По вашему разумению?
– Пробить номер машины. Установить местонахождение…
– Это понятно.
– Ну и все! – беспечно сказал Дима, приступая к десерту. – А пока пробиваем и устанавливаем, пусть наши шефы спускают команды…
– Но все же – вопрос, – нахмурился Ахмед. – Если вы утверждаете, что объект «вели»…
– Не мог ли он притащить за собой «хвост»? – перебил Дима. – А кто же знает? Никто не знает. Наше дело такое… Я ни в коей мере не хочу оскорбить ваш дом, однако, дорогой Ахмед, несмотря на пароль и прочие нюансы, можете ли вы исключать, что я – провокатор контрразведки или вы?.. – Дима неопределенно повертел в воздухе кистью руки. – Ну? Ответьте! Отбросив, так сказать, ложный стыд…
– И… вывод? – усмехнулся хозяин.
– Вывод? Через сомнения – к истине! – сказал Дима. – Хороший, кстати, тост… Не поддержите?
– Ну… буквально две капли… Нет-нет, это много!
– На-армально! Вперед, шпионы! Труженики, блин! Борцы за свободу угнетенных хрен знает кем народов Востока!
Дима раздухарился…
НА КРАЮ
Он, Градов, знал эти мгновения катастроф – пронзительные, как боль от ожога, но тут же благодаря дару, положенному ему свыше, растягиваемые для спасительного раздумья, когда краткий миг нехотя, но подчинялся власти, удерживающей истечение его.
Он видел сведенные, словно от удара током, пальцы Жанны, вцепившиеся в руль, он чувствовал и этот руль, и эти онемелые пальцы, заклинившие в упоре шкворни, подшипники и – роковую неизбежность происходящего.
«Уазик» уже висел над пропастью, обреченный. Задние колеса, упершиеся в россыпь булыжников на обочине, неуклонно стягивали их к краю пропасти, что медленно шуршал под скользящим в пустоту днищем машины.
Все было проиграно… Обидно, по-нелепому, и он уже видел перед собой красноватый злорадный блеск глаз уже готовящегося к его встрече Жреца…
Еще тянулись мгновения, и их было много, очень много, но, и задержись машина над бездной, это бы ее не спасло, ибо до фар упорно, но бесполезно тормозящего грузовика оставалось несколько метров, и многотонная железная туша так или иначе столкнула бы легкую машину с дороги. Передние ее колеса, схваченные колодками, застыли в воздухе, и его спутники и сам он знали, прощаясь с собой и с миром, что вот и конец, хотя окружавшие его люди как раз ошибались, не ошибался лишь он, живущий в ином, величественно и гулко отходящем в никуда времени, что давало ему шанс на спасение, пусть шанс – извечная случайность и вероятная неудача.
Итак. Ручка двери поднимается вверх, дверь распахивается, и теперь, сильно оттолкнувшись от сиденья, надо выброситься под нудно приближающийся бампер встречной машины. До бампера уже пара метров, однако не страшно, он оттолкнется сильно и резко и вдавится затем, распластавшись, в скалу. Грузовик, сметя «уазик», проедет мимо еще несколько метров, глаз водителя даже не успеет зафиксировать мелькнувшую перед ним в отчаянном прыжке тень; после машина остановится, начнутся эмоции, а он, Градов, не спеша пойдет по дороге. К утру его подберет попутка, и еще день-два на перекладных он будет пробираться дальше и дальше – к востоку. А затем свернет в горы, в их дикую глушь, и начнется трудный далекий путь через снега и скалы. Но он одолеет его. Несмотря на холод, голод, сжирающий его рак, он приволочет умирающий и промерзший прах человеческого тела к грани схождения миров, и…
А вот каким же все-таки будет выбор?..
Он выскочил из машины и, вцепившись в край ее бампера, всем телом откинулся назад, крикнув:
– Саша, помогай! Удержим!
Нос самосвала коснулся его локтя и тут же, обдирая рукав, тяжело подался вниз. Ухнули, просев под тяжестью осевшего на них кузова, многослойные рессоры. Дизель натужно крякнул и умолк.
Вслед выпрыгнул из машины Астаттй, тут же придя на подмогу.
Вылезший из грузовика водитель, мгновенно оценив ситуацию, с быстротой и ловкостью ковбоя, увязывающего бычка, выдернул из-под бампера притороченный к нему трос, тут же просунув его в задний буксировочный крюк «уазика».
– Держи тормоз! – крикнул Градов в сторону одеревенелой спины Рудольфа Ахундовича, и тот, без того всеми силами давивший педаль в пол, с хрустом, до упора потянул рукоять «ручника».
Голова Жанны, пребывавшей в беспамятстве, каталась по щитку приборов. После обморока ей, вероятно, первым делом предстояло задуматься о жизни загробной и уж потом изумиться нежданному чуду земной реальности.
Ракитин, тянувший на себя бампер со своей стороны; тяжело сопел, глядя на Градова ошарашенным взором.
«Уазик» все еще тянуло в пропасть, но вот самосвал дал задний ход, трос дернулся, и Градов крикнул:
– Рудольф, все, отпускай!
– Тормоз? – с величайшим страхом вопросил Рудольф Ахундович.
– Ну а что же еще?
Просьбу подобного рода Рудольфу Ахундовичу было исполнить не так-то легко. Онемевшую ногу, куда сердце, казалось, уже прекратило подавать кровь с перспективой ненадобности такого процесса, он отрывал от педали двумя ослабевшими руками – как из капкана.
«Уазик» медленно выкатился на дорогу.
Произошло бурное объяснение с шофером грузовика. В целом объяснение шло на малопонятном языке жителей Памира, однако слова из лексики великорусской фигурировали также. Над спящими во мгле долинами и вершинами гремело нецензурное эхо.
Рыдавшая Жанна умоляла доставить ее в Душанбе, но за беседой водителей ее никто не слышал.
Через полчаса машины разъехались.
Рудольф Ахундович решительным распоряжением Градова был отстранен от руля и перемещен назад, куда пересела и Жанна, бурно переживавшая и ужасное событие, и оплошность свою, и истерику.
Далее машину повел Ракитин.