Алексей задумался над странностью ситуации. Впервые он привёл к себе домой девушку, с которой спать не собирался, вернее, он собирался именно спать, вернее… Тьфу! Мысли путались и совершенно не способствовали засыпанию. В памяти всплыло утро, когда она пришла к нему домой: её живость, нетерпение и… её притягательность. А сейчас рядом с ним на кровати лежала девочка – совсем юная, почти ребёнок и очень несчастная – совсем не такая, как тогда. Она съёжилась и накрылась одеялом почти с головой. Алексею вдруг захотелось погладить её, обнять – пожалеть, но, конечно, он этого не сделал. Только протянул руку и дотронулся до чёрной пряди. Она оказалась на удивление жёсткой, как кисточка для клея. Алексей прижался спиной к стенке и закрыл глаза.
Он уже начал погружаться в сон, когда из него парня выдернула фраза: «Это ты виноват! Ты ничего не сделал!»
Он резко открыл глаза и воззрился на Дусю.
– Что, прости?
Она не ответила – она по-прежнему спала, и её реплика, видимо, относилась не к нему, а к кому-то во сне. Алексей вздохнул и снова отключился.
Он всегда спал чутко, поэтому резкий рывок на кровати рядом с ним (ну, не совсем рядом) разбудил его мгновенно. Дуся сидела, испуганно глядя перед собой и тяжело дыша.
– Эй, ты чего?
Она не ответила и не шевельнулась.
– Дусь?
– Нет, ничего, просто сон приснился, – она медленно опустилась на подушку.
– Расскажи? – попросил он, пытаясь изобразить сочувствие, но оказалось, что оно и не требовалось:
– Вот ещё! Всякие дурацкие ужастики рассказывать!
Вдруг она вскочила с кровати, подбежала к столу, схватила телефон и включила его – раздался характерный звук. Тут же один за другим запикали сигналы – видимо, о непринятых вызовах. Дуся зло стала нажимать на кнопки. Потом бросила включённый телефон обратно на стол и замерла посреди комнаты. Алексей какое-то время наблюдал её разборки с телефоном и с искренним сожалением думал о родителях этой взбалмошной малявки.
– Родители звонили?
Она не ответила. «Могла бы хоть угунуть из вежливости!» – подумал Алексей, а вслух сказал: – Ладно, ложись, всё равно сейчас три часа ночи. – На стене напротив светились цифры электронных часов.
Дуся молча принялась мерить шагами комнату: от окна к двери, от окна к двери… Парень рассеянно водил сонными глазами за маленькой фигуркой в его футболке, доходившей ей почти до колен.
– Слушай, сейчас ночь, я спать хочу! – Алексея раздражала двусмысленность ситуации: эта девочка у него в квартире, мало того: в его постели, и мысли в голове бродили совершенно неподходящие. Он уже проклял свою доброту и жалел, что привёл девчонку к себе. В понедельник утром он должен был поехать в редакцию, а Дуся со своими разборками уже в третий раз за ночь будила его – ещё и выспаться не давала. Вообще-то шаги босых ног по ковру были совсем тихими, и не они мешали снова заснуть, но она нервничала, и её волнение невольно передавалось парню.
– Прости, – её голос прозвучал тихо и искренне. Кажется, ей, действительно, стала стыдно, что она не даёт ему спать. Девчонка скользнула под одеяло и замерла.
Алексей облегчённо вздохнул, прижался спиной к стенке и твёрдо решил во что бы то ни стало доспать остаток ночи: «Пусть она хоть до самого утра отношения выясняет с телефоном… с родителями!» Но свернувшийся на краю широкой кровати маленький комочек отвлекал от сна. Алексей видел, что она не спит – по напряжённой позе, по неровному дыханью. Было понятно, что, сознательно делая больно родителям, она страдает и сама. Тогда зачем? Из детского упрямства? Алексей не мог этого понять.
Тем не менее, ему было жалко девочку, которой снились кошмары. Уважение вызывало и то, что она не жаловалась на жизнь, не устраивала сцен – она никого не грузила своими проблемами, хотя Алексей и выразил, хоть и формально, готовность выслушать её.
Однако надо было спать. Желая успокоить девочку – только успокоить! – Алексей протянул руку и погладил её по волосам. Она замерла и, кажется, даже дышать перестала. Он ласково убрал ей за ухо прядь упавших на лицо волос. Он ждал, что она расслабится и уснёт, но она вдруг ещё больше сжалась в комок, уткнулась лицом в подушку и разрыдалась. Нет, она не издала ни звука, только закрыла голову руками, пытаясь спрятаться, словно улитка. Алексей догадался, что она плачет лишь по дрожащим плечам и прерывистому дыханию, которое она безуспешно пыталась выровнять. Алесей растерялся, но отступать было некуда, поэтому он продолжал гладить маленький съёжившийся комочек.
Наконец, Дуся перестала дрожать, руки прекратили сжимать лохмы волос, и она тихо засопела – уснула. Утомлённый беспокойной ночью, а ещё больше обрушившимися на него впечатлениями в виде Дусиной истерики, Алексей тоже уснул.