Дуся сидела молча и не принимала участие в споре, хотя слушала очень внимательно. На неё иногда находили моменты странной меланхолии, когда она погружалась в себя и смотрела на мир как будто откуда-то издалека.
– А ты как считаешь, где истина? – спросил Лёша, когда они сели в метро.
– Нигде. Её нет.
– Как это?
– Истины нет вообще.
– Ну, хорошо, а твоё мнение?
– Причём тут это? Ты спросил об истине.
– Но есть же общепринятые вещи, например, классика, хоть в литературе, хоть в музыке, хоть в любом из видов искусства?
– Ты же сам сказал: обще – принятые. Общество придумало себе понятия и приняло их.
– Но ты же не будешь оспаривать, например, тот факт, что земля вертится вокруг солнца? – с иронией спросил он.
– Не буду. Только вертится она для всех по-разному.
– Это как?
– Ну, смотри, – начала обстоятельно излагать свою мысль Дуся. С ней это случалось нечасто, и Алексей слушал внимательно: вдруг створочка раковины приоткроется? – У каждого человека – свой мир. Сколько примерно людей на планете?
– Несколько миллиардов.
– Значит, столько и миров. Вот ты сейчас видишь перед собой вагон метро, людей, меня, схему линий. Так?
– Так.
– Я вижу тот же вагон, тех же людей, но себя не вижу, а вижу тебя. То есть мы видим разное, у каждого из нас – свой мир. А тот человек напротив видит этот же вагон, но с другого ракурса, а ещё нас обоих. И ни один человек в мире не может видеть в точности то же, что и другой.
– Подожди, – засмеялся Лёша. – Что за теорию ты придумала? Ведь мир-то один, просто видят его по-разному.
– Ну, и какой он? Докажи, что один. Кто может это подтвердить?
– Да кто угодно!
– Докажи, что платье у девушки на том плакате – красное! Дальтоник скажет, что оно зелёное! То, что вокруг меня, вижу только я.
– Ну, хорошо, а когда человек умирает, мир же остаётся!
– Его мир – умирает. А для остальных ничего не меняется.
– Ну, ты сказала! Не меняется..
– Конечно! Если я умру, ничего не изменится.
– Ты что такое говоришь!
– Ну, хорошо, для тех, кто меня знает – изменится, для меня – исчезнет вообще, а для всех остальных – не изменится. Что поменяется, например, в жизни какого-нибудь африканца? Да ничего! Он и не знал, что я вообще жила на свете! В масштабах вселенной жизнь отдельного человека не имеет значения.
– А ты мыслишь в масштабах вселенной? – улыбнулся Алёша.
– А как же иначе? – абсолютно серьёзно ответила Дуся. – Не только ж о себе думать!
Лёша посмотрел на свою спутницу. Улыбка так и не сползла с его лица, но что-то странно ёкало в груди от её рассуждений.
Майских праздников он ждал прямо как в детстве, и потому первого числа добросовестно мок (несмотря на зонт) под памятником в ожидании черноглазой девушки. Мокнуть пришлось недолго: Дуся, как всегда, была пунктуальна, зато сама она предстала перед его глазами, очень смахивая на мокрую кошку. У неё не было ни зонта, ни даже куртки с капюшоном, толстовка промокла насквозь, и даже с носа капала вода. Алексей ахнул, когда увидел эту картину.
– Ты же простудишься! У тебя зонта нет?
– Я не ношу зонты! – ответила Дуся с присущей ей категоричностью.
Алексей протянул ей свой.
– Пойдём скорее в кинотеатр.
В кинотеатре они обнаружили, что дождливая погода в выходной день – прекрасный повод сходить в кино, и очень многие москвичи решили его использовать. Билетов не было. Вернее, были, но или по одному – не рядом, или на другой сеанс, ждать которого нужно было ещё час, или на другой фильм. Алексей ругал себя всеми словами за то, что не додумался до такой очевидной вещи и не купил билеты заранее, но делать было нечего.
– Вот что, – решил он. – Поехали ко мне домой. Во-первых, тебе нужно высохнуть и согреться, а во-вторых, кино мы, в конце концов, можем посмотреть и дома.
Алексею было стыдно за свою безалаберность, а кроме того, он расстроился: они впервые выбрались вместе в кино. Но Дуся гораздо более спокойно отнеслась к облому:
– Ладно, давай.
– Извини, что так вышло. Обещаю, мы обязательно ещё сходим в кино! Пойдём домой, надо напоить тебя горячим чаем.
– Вкусным?
– Очень!
– А ты умеешь готовить вкусный чай? – хитро прищурилась Дуся.