Когда Алексею впервые пришла в голову эта мысль, ему стало страшно за неё. Разве можно жить без корней, ни к чему не привязываясь? Так легко можно затеряться в пространстве.
– Хорошо, поедем, – как всегда, согласился Лёша. Во сколько тебя забрать.
– В двенадцать на «1905-го года».
– А почему там?
– Я там буду.
– Зачем?
– Какая разница?
Внутри у Алексея вспыхнуло раздражение: она может хоть раз нормально ответить на вопрос?!
– Я просто спросил. Извини! – едко добавил он. – Не знал, что это секрет.
– Да, большой секрет для маленькой компании, – она рассмеялась в трубку серебряным колокольчиком. – Так ты будешь?
– Буду, если скажешь, зачем ты туда едешь.
Нашла коса на камень. Не то чтобы он требовал отчёта, но ему было обидно, что Дуся демонстративно создаёт тайну. «Могла бы ответить что угодно, даже соврать, если не хотела рассказывать подробности, – думал он, – но зачем так явно вредничать?»
– Ну, тогда пока! – её голос не дрогнул.
Алёша в замешательстве положил трубку. Совсем не на такой ответ он рассчитывал. Он надеялся хотя бы на реплику из серии «ладно, не обижайся» с её стороны. И какого чёрта ей вообще понадобилось на «1905 года»?! Но скоро злость уступила место растерянности. Естественно, перезванивать и извиняться он не собирался, но и ссориться из-за таких пустяков было глупо. Наконец он нашёл выход из положения, показавшийся ему достойным: ничего не говоря, он приедет туда, куда она просит, и устроит ей приятный сюрприз, так что вместо унизительных извинений он великодушно совершит благодеяние. Единственным недостатком этого плана был червячок сомнения, который язвительно напоминал о том, что Дуся могла изменить свои намерения, раз он не согласился на её условия. Но Алёша решил положиться на удачу.
Однако утром следующего дня она отвернулась от него: никогда раньше не проезжая этот район на машине, Алексей совершенно запутался в странной системе дорожных знаков, которые упорно не давали свернуть ему в нужную сторону. Тогда он решил проехать дворами, но запутался в узких переулках, которые с завидной регулярностью заводили уже обозлённого водителя в тупик. Пришлось остановиться и попытаться разобраться по карте, но выяснилось, что последняя вообще была не в курсе относительно половины тех дворов, в которых закружился Алексей. Чертыхнувшись, он закрутил головой в надежде спросить хотя бы случайного прохожего о своём местонахождении. Из-за угла дома жизнерадостно посверкивала куполами на солнце небольшая церквушка, и, видимо, к ней направлялась девушка в белом: в длинной юбке, блузке с коротким рукавом и в платке на голове. Наверно, из-за необычного в повседневной жизни наряда она показалась Алёше каким-то неземным созданием: лёгким, воздушным, не то ангелом, не то привидением. Тем не менее, он понадеялся, что это неземное существо знает планировку земных улиц и стал открывать окно, чтобы спросить дорогу. Но вдруг его рука замерла на оконном «весле». За плечом у девушки был рюкзак. Очень знакомый рюкзак!
Девушка скрылась за поворотом. Алексей лихорадочно закрутил «весло» в обратную сторону, вылетел из машины, повернул ключ в замке и успел увидеть белый силуэт, скрывшийся в тёмном проёме храма. Молодой человек остановился напротив входа, не заходя на территорию церкви, и стал ждать. Вокруг стояла тишина. Изредка кто-нибудь заходил в храм или выходил оттуда, при этом кланяясь и крестясь. Ждал Алексей долго. Ему стало казаться, что это была девушка-виденье. Он даже подумал о том, чтобы заглянуть внутрь и проверить свою версию, но расхаживать по храму в поисках Дуси показалось ему несколько неэтичным.
Отношения с религией у Алексея были сложные. Или, если уж по справедливости, не было никаких. В его семье ходить в храм было не принято, вернее, мать ходила одна, как правило, раз в год – на Пасху. Отец не ходил вообще, и Алексей даже не знал, был ли отец крещён. Самого Алёшу мать отвела окрестить ещё в детском возрасте, но, когда он школьником отказался носить крестик на верёвочке, давить на сына не стала. Так что Алексей причислял себя к неверующим не на основании идейных соображений, а по причине отсутствия таковых на тему веры вообще. Жизнь била ключом, и задумываться о вопросах существования Господа, а уж тем более ходить в церковь по каким-то конкретным дням было совершенно некогда. Однако, как культурный человек, он считал каждого (и в том числе себя) обязанным уважать религию как часть культурного наследия своей страны.