…Ещё стрелу из колчана
Не вынул злой волшебник-случай,
И чёрной молнией летучей
Не поразила нас она.
А вдруг нам жизнь и впрямь дала
Отсрочку эту и поблажку,
А тетива уже внатяжку
И заготовлена стрела?..
– Это ты? – раздалось из кухни, когда он повернул ключ в замке.
Ни здрасте, ни как дела. Алексея всегда коробила её манера не встречать и не провожать его, а сегодня он был и вовсе в боевом настроении.
– Ну, здравствуй, – сурово произнёс Алексей.
– Привет, – легко ответила она, то ли не заметив, то ли не желая замечать его настрой. И снова опустила голову к гитаре.
– Я хочу расставить точки над и.
Она посмотрела на него:
– Расставляй.
– Я не буду терпеть твои выходки, как вчера. – Она молча удивлённо подняла одну бровь. – Так жить нельзя! Я живу, как на минном поле! Никогда не знаю, чего ожидать от тебя в следующую минуту! Будь добра хотя бы сообщать о своих планах!
– Зачем? – она притворялась шлангом.
– Чтобы я знал!
– Я не обязана ни перед кем отчитываться!
– Нет, обязана, раз ты живёшь в моём доме!
В ту же секунду он почувствовал, как в воздухе заискрилось напряжение. Маленькая вспышка – и всё вокруг вспыхнет и взорвётся. Лёша уже знал, что совершил, возможно, одну из величайших ошибок в своей жизни, после которых люди со щемящим сердцем мечтают повернуть время вспять. Но он не успел ничего придумать.
– О кей, я ухожу, – легко сказала она и встала, собираясь выйти из кухни.
– Ладно, Дусь, извини, я погорячился, – поспешно произнёс Алёша и попытался удержать её за руку. Дуся молча медленно вывернула свою руку из его ладони и вышла из кухни.
– Дусь, перестань, – Алексей кинулся за ней в комнату, – ну куда ты пойдешь на ночь глядя?
Она повернулась и заглянула в его глаза: в чёрных колодцах плескался лёд.
– Я буду делать то, что хочу! – и принялась собирать в сумку свои вещи. Её движения были мягкими, ровными, грациозными, когда она кружила по комнате. Она скользнула мимо Алексея в ванную и через секунду вернулась оттуда с зубной щёткой в руках. Последняя деталь заставила его вздрогнуть. Зубная щётка была символом. Глупо, но именно её местоположение определяло для Дуси, где её дом. Алексей принял условия игры, и эта маленькая красная штучка в ванной под зеркалом ежеутренне напоминало ему о Дусе в его доме (а может быть, и в его жизни).
– Дусь, ну прости, не уходи, я ляпнул сгоряча, просто ты тоже…
Она взяла сумку и пошла к выходу. Хлопнула входная дверь. Алексею представилось, как маленькая фигурка с большой сумкой скользит через тёмный двор.
Как просто! Лёша прошёл по квартире. Пусто. Теперь казалась она пустой. Но странно! Ничто не говорило о том, что Дуся жила тут долгие полгода. А может, и не долгие, а, наоборот, короткие? Во всяком случае, теперь, проходя по квартире, Алёша не мог найти ни следа её присутствия. Ни одной забытой вещи, ничего не валялось на полу после спешных сборов, всё было на своём месте – так, как было и до неё. Дуся словно растворилась в воздухе. Алёше даже подумалось, что её никогда здесь и не было – это был сон. А раз сон – значит, надо о нём поскорее забыть и жить дальше. Возвращать он её, конечно, не собирался. Он вдруг понял, что даже немножко рад тому, что так вышло. Теперь, оставшись один, он вдруг понял, что устал от неё. Устал жить, как на вулкане, устал пытаться понять её – уж слишком Дуся была непредсказуема, устал волноваться за неё и вытаскивать Дусю из разных историй, в которые она попадала с завидной регулярностью.
Алексей решил начать жить заново.
Скандальница
Из-за отменившейся встречи образовался свободный вечер, и Алёша вдруг обнаружил, что совершенно не представляет, чем его занять. Ещё вчера он мечтал хоть о часочке отдыха, а сейчас это вынужденное безделье стало давить на него. Всегда манящие раньше, тёплые майские вечера в последнее время утратили для Алексея всё своё обаяние, хотя он и сам не знал почему. И погода была отличная, и аромат распускающейся листвы, и просто предчувствие лета – всё было как всегда, но смысл всех этих прелестей куда-то исчез. Идти домой, в пустую, неубранную квартиру, тоже не хотелось. Он вспомнил было о просьбе матери навещать почаще их с отцом, но представил, как сейчас мать начнёт хлопотать вокруг него на кухне, уговаривая съесть «ещё котлетку», и раздражённо поморщился. В последнее время все привычные домашние радости почему-то казались примитивными и вызывали отвращение. Вечер понедельника обещал быть отвратительным. «Понедельник!» – вдруг стукнуло в голову. Когда-то этот день имел для него особое значение: литературная студия и Дуся, вернее, первое было лишь поводом для второго. «А почему, собственно, поводом?! – вдруг оскорбился он сам не зная на кого. – Я – не бесплатное приложение к кому-то, меня там всегда рады видеть, и не был я там сто лет».